Читать «Девять лет» онлайн - страница 225

Но никто не стучал, не приходил, и только обступали тяжкие думы: «Это я его убила… Но ведь мог бы, мог бы папа полюбить Алешу».

…На похоронах было много народу. Куприянов стоял возле Леокадии с поникшей головой, словно боялся посмотреть на гроб, на нее. Он вряд ли слышал прощальные слова Альзина, Самсоныча. Только вздрогнул, когда Леокадия припала к груди отца, тоже рванулся было к могиле и бессильно замер на месте.

Альзин и Всеволод с трудом подняли ее, отвели в сторону. Альзины настояли, чтобы Юрасовы с кладбища пошли к ним. Потом Всеволод отправился на работу в третью смену, а Леокадию Альзины не отпустили, оставили ночевать у себя. Уложив ее в столовой на диване, Изабелла Семеновна долго сидела рядом, ласково гладила ее плечо, рассказывала о своей, о Гришиной юности, о внуках. И Леокадии казалось: сидит рядом мама, и от этого чувства было легче, хотя сердце продолжало разрываться от горя, от нестерпимой мысли, что она уже никогда больше не увидит отца.

На третий день после похорон свалилась новая беда: обгорел Стась.

В последнее время Панарин, работая главным технологом, пустил еще один уникальный цех, ввел на комбинате множество технологических усовершенствований.

Григорий Захарович втайне радовался, что вот вырастил такого инженера, и даже подумывал, что Панарин сможет со временем заменить его.

Когда-то, несколько лет назад, ему, Альзину, говорили в совнархозе: «Не слишком ли много у вас сосунков, неопытных химиков?» Он отвечал: «Вот посмотрите, какие горы мы свернем с этим детским садом…»

Мигун тоже был дельным инженером, но ему мешала, если можно так сказать, «техническая ограниченность». Не было панаринской широты взглядов.

Девизом же Стася, казалось, было: «Разрушать тупики» Он твердо знал, что необычное где-то рядом, за углом, и ему не терпелось заглянуть за этот угол.

В жизни иного инженера бывают пустые дни — ожидания результатов труда. До этого у него не хватало часа, он был в вечной горячке, но вот сделал, наконец, то, что задумал, сердце, мозг высвободились, а к новому приступить не может. Тревога за сделанное наполняет его, дни кажутся неинтересными, длинными, и он не находит себе места, а монотонная одурь раздражает и сковывает.

Стась не знал таких пустых дней. Он всегда до предела был переполнен новыми идеями и только-только успевал «отвязаться» от одной, как возникала другая, еще более заманчивая, и он на ходу извлекал заветную потрепанную книжицу, вносил в нее выкладки, цифры, формулы.

Несмотря на кажущуюся рассеянность — в действительности это была необычайная сосредоточенность, — Панарин отличался на производстве осторожностью, зная каверзы химии. Но она все же подстерегала своих укротителей и нет-нет да выпускала когти. То происходил «хлопок», то разносило, казалось бы, безобидный этерификатор, потому что аппаратчица прикрыла его задвижку.