Читать «Девочка и стол» онлайн - страница 21

Какая разница, если он выглядел счастливым. Кажется, ему просто нравится играть перед публикой, – подумала Септима и промолчала.

Затем началась основная программа конкурса. Но никто не впечатлил Септиму. Мисс Эмери указывала на тех пианистов, к которым девочке следовало присмотреться, но все они были настолько одинаковые, настолько безупречные, что Септима вообще не понимала, как можно их оценивать.

Если бы все они играли одно произведение, то никто бы не победил, – подумала девочка.

– Обрати внимание, как…

Слова мисс Эмери расплылись в воздухе и потеряли вес. Септиме было неинтересно. Она думала о том, как бы поскорее вернуться домой и рассказать Джеку про слепого пианиста.

– Ты поняла?

– Да, каждое слово, я буду стараться.

Это была универсальная фраза девочки, которую она произносила, чтобы от нее отстали. Но Септима не врала, она действительно старалась, так или иначе, но слушать одни и те же поучения у нее не хватало сил и желания, а от слова «мечта» у девочки сводило желудок.

Мероприятие закончилось. Зрители разошлись.

***

Наконец-то, родная Мелоди-стрит, как же я тебя люблю, – Септима вошла в дом, где всегда играла музыка, и побежала к Джеку.

– Джек, я такое видела, не поверишь!

Стук-стук.

– Нет, не улыбку мисс Эмери. Такое событие я бы отметила шампанским. Тут другое. На конкурсе выступал слепой пианист, ты прикинь. Он так классно сыграл тот «Полонез», который я уже ненавижу. Это было волшебно.

Стук-стук-стук.

– Да, так на конкурсах играть нельзя. У нас же все регламентировано. Даже цвет рояля. Иногда я думаю, что академическая музыка придет к тому, что «Лунную сонату» нужно будет играть строго в полнолуние в промежутке между девятью вечера и полночью, – девочка закатила глаза.

Стук-стук.

– И не говори. Что там с названием для новой песни? Ты думал?

Стол слегка заскрипел.

– Кальмарская уния? Что это вообще значит?

Джек серьезно застучал ящиками.

– Стоп-стоп-стоп, про это я песни писать не буду. Умерь свои шведские амбиции, мой дорогой друг. Нужно что-то другое, может быть связанное со мной, – Септима задумалась. – Посмотри вокруг, что ты видишь? Это не комната одиннадцатилетней девочки. У меня даже игрушек нет, кроме, пожалуй, мелодики, которая где-то под кроватью, но едва ли это игрушка – в привычном понимании.

Стук-стук.

– Сыграть на мелодике? Ха-ха-ха. Тебя так в шведской армии учили уходить от ответа? Да меня родители уроют, Джек. Я не уверена, что они вообще в курсе, что она у меня есть, – девочка полезла под кровать. – На месте, родная.

Септима отряхнула пыль с инструмента и сыграла несколько нот, легонько, так, чтобы дом, где всегда играла музыка, не стал домом ужаса и кошмара только потому, что кто-то играет на неправильном инструменте.

– Хах, не разучилась! Джек, а представь: я с мелодикой выйду на сцену перед высшим обществом и сыграю двадцатый концерт Моцарта. У них там пригорит в одном месте, что даже пожарные не спасут, – девочка улыбалась. – И я такая: «Дамы и господа, обратите внимание, это – мелодика», а они такие «Ах, да не может быть, она не посмеет! Полиция! Произвол на сцене!», а я им в ответ: «И я сейчас сыграю на ней Моцарта», и тут ползала попадает в обморок, «Да ведь как же так, Моцарта, да на мелодике играть, кощунство». Было бы смешно.