Читать «Два мистических рассказа о Гражданской войне» онлайн - страница 4

Жил он со своею внучкой — Катхен. Высокая, белокурая, стройная, красивая и обаятельная была эта Кэт. За год перед тем Смольный институт кончила, по-русски говорила без акцента. Старик-то на этот счет хромал немного.

«Не так страшен шорт, как его малютки», — сказал он мне про латышское восстание… Кэтхен везде. Весь дом и мельница на ней… Всюду порхает и все это так умно, с русской ласковостью и с немецким педантизмом… Ну, и вот господа, сознаюсь вам — влюбился я в нее с первого взгляда. Глазки голубенькие, волосы светло-золотые и такая вся она была нежная — незабудка полевая. Зачастил я туда. Эскадрон в тринадцати верстах стоял — недалеко. Она никого не видала, оценила мою старую, верную любовь. Осенью мы объяснились. Дед не ломался — и стали мы — жених и невеста. А тут подошла зима и с нею самое горячее время. Митинги и речи дали свои плоды. В Туккуме зарезали наших драгун. Кругом пошло светопреставление. Обещал я своей Кэт провести с нею Рождество. Да к Рождеству эскадрон мой раздергали по постам и по разъездам. Весь декабрь мы не расседлывались.

Хаос, безначалие, безвластие были полные. В Вильне полиция и пехота отдавали честь процессиям с красными флагами. И пошло: качай, валяй — грабили, жгли, убивали, вешали — все во имя свободы. Все офицеры мои на Рождество были разосланы с разъездами кто куда. Я один остался. Со мною тринадцать драгун. Ходил, ходил я по маленькой комнатке волостного правления, где висел телефон и где была моя канцелярия, томился. Подошел к окну. Холодный ветер завывает в кустах, машет голыми прутьями. Посмотрел на градусник — было тринадцать градусов мороза. Подходила полночь. Томила меня, господа, в эти часы почему-то тоска необъяснимая. Все думал о моей маленькой Кэт — полевой незабудке.

В соседней комнате вахмистр, ординарец и трубач дружно храпели. Меня стало клонить ко сну. Вдруг как-то странно зазвонил телефон, медленно и необыкновенно ровно. Будто кто-то очень слабой рукой вертел его ручку. Я схватил трубку.

Говорила Кэтхен. Но голос ее доносился так слабо, точно не тринадцать верст, а тридцать миллионов верст нас разделяло.

— Павел Николаевич, приезжайте сейчас.

— Дорогая, не могу.

— Ради Бога!

— Не могу. Я остался один.

— Это ужасно. Хотя на минуточку. Так хочется с вами проститься. Завтра я уезжаю.

Но, заметьте, господа, между нами не было никакой речи о ее отъезде. Она никуда не собиралась.

— Что случилось?

— Увидите сами. Приезжайте.

— Кэт, сейчас не могу. Говорили с дедом? Когда назначили свадьбу?

И чуть слышно донеслось до меня: