Читать «Дар Седовласа» онлайн - страница 27

- Да ты, голубь мой, не лебедь будешь? Гусь ты лапчатый, вот ты кто!

А тут еще подскочи шут гороховый, да зазвени бубенцом над самым ухом.

Претич отмахнулся, тот грянулся об пол, задрыгал кривыми ногами.

- Ой, крепка, крепка рука! Не намяли бы бока! - услыхал воевода, но и тут виду не подал, зато отыгрался на гусятине - возьми, да и сверни ему, гусю, шею.

- Добре! - похвалил князь. - А ну, Тимошка-лиходей! Гряньте-ка нам что-нибудь разэтакое!

Мгновение, и средь рядов, где пировали именитые гости, уж лихо ломались пестрые скоморохи, припевая:

Пошел козел по воду, по воду, по воду,

Разгладивши бороду, бороду, бороду,

Он ножкою топанул, топанул, топанул,

На козыньку морганул, морганул, морганул.

Коза сено хрупает, хрупает, хрупает,

А козел козу щупает, щупает, щупает.

Внезапно, терем содрогнулся от хохота. Бояре да гости недоуменно переглядывались, всяк кивал на соседа.

- Ну-ка, Волчок! - кликнул князь скорого отрока, - Что за шум? Уж не Муромец ли с заставы возвращается?

- То Лешка, Поповский сын, бахвалится. Знает, хитрец, что в палате Серебряной он всегда верх возьмет, вот и ходит там, аки петух... - сказал дородный чернобородый вельможа.

Был то княжий дядя по матери, собственно, сам прозванный Краснобаем. Гости знали - неспроста занимал он почетное место по правую руку Владимира. Неспроста пристало к нему прозвище. Был еще жив Святослав, когда новгородцы стали требовать себе княжича - тут Малхович и надоумил. Просите, мол, Володимера, меньшого сына. Пока доверчивые словене сообразили, что к чему они с племянником уже сидели в Новгороде и копили рать, привечая варяга да мурманина.

- А не слыхал ли, племянник, что давеча приключилось? - усмехнулся вельможа, и не дожидаясь ответа продолжил, - Ехал Алексей наш чащей. Смотрит - баба, голая и зеленая на ветке сидит, качается. Ноги длинные, груди высокие, и остальное все при ней, словом.

- Никак лесунка! - брякнул Фарлаф.

- Точно! Она самая и была, - подтвердил Малхович, - Алеша - малый не промах, слезает с коня богатырского и к ней. А лесунка-то прыг в траву и наутек! Ну, Лексей, шелом - в одну сторону, копье - в другую, и, не мешкая, следом. Припустилась зеленая, словно заяц, бежит - подзадоривает: "Догонишь - потешишься! Догонишь - потешишься!". И так мужика разобрало, что совсем голову потерял. Торопится богатырь и, представьте себе, настигает беглянку. Только он ее за ручку, а лесунка в нору - шасть! Хотел было наш Алеша сигануть за ней - не успел. Вылезает из той норы леший. Здоровый, мохнатый и злой, а дубина у него ... Дубина в лапе - не приведи Вышний. И рычит: "Догоню - потешусь! Ох, догоню - потешусь!"

- Да, полно вам, дядюшка, - поморщился Владимир, не любивший, когда при нем честили его богатырей - То вряд ли Попович. Он, конечно, баламут, но не дурак. Сперва бы выпил да закусил при нашем столе, при княжьем. А уж хмельной - тогда, верно, пошел бы себе бахвалиться.

Стол для богатырей, менее знатных подвигами, был накрыт во второй палате, Серебряной. Оттуда и в самом деле доносился такой дикий хохот да гомон, что начисто заглушал голоса более именитых бражников. Обычно старательный и услужливый Волчок на этот раз куда-то исчез. Владимиру пришлось кликнуть младого гридня, он стоял за креслом, оберегая тылы господина. Этот оказался проворнее...