Читать «Дальневосточные соседи» онлайн - страница 117

И вот в канун своего 40-летия я решил повторить то, что ежегодно совершают четверть миллиона человек: встретить восход на самой высокой точке Страны восходящего солнца.

Буду откровенным: когда служитель храма выжигал на моем паломничьем посохе последнее, десятое клеймо: «Вершина Фудзи, 3776 метров», в голове у меня была лишь далекая от поэтического пафоса японская пословица: «Кто ни разу не взбирался на эту гору, тот дурак. Но кто вздумал сделать это дважды, тот дважды дурак».

Хотя я прошагал лишь половину древней паломничьей тропы, мой пеший подъем с середины склона нельзя назвать пустяковой прогулкой. Тем более когда весь мой опыт альпинизма ограничивается воспоминаниями о груде шлака во дворе старого ленинградского дома, где я родился и вырос.

Кстати, именно эта груда шлака вставала у меня в памяти, когда я часами карабкался по склону главной японской горы, увязая ногами в пористых острых осколках и въедливом вулканическом пепле.

Священная для японцев гора действительно похожа на тысячекратно увеличенный отвал шлака. Та же фактура, тот же цвет: от темно-серого до буроватого. Пожалуй, та же крутизна. Впрочем, точнее будет сказать: чем выше, тем круче. Дает о себе знать чуть заметный прогиб склонов, который так любил подчеркивать на своих прославленных картинах художник Хиросиге.

Пешему восхождению на Фудзи обычно предшествует автобусная экскурсия по местному заповеднику. Бетонное кольцо автострады опоясывает гору, соединяет, как жемчужное ожерелье, пять озер, лежащих у ее подножия. Автобус мчится среди просвеченных солнцем сосновых лесов. Бархатные бабочки кружат над нетронутой травой опушек. Прямо к бетону дороги клонит колосья дозревающий рис. Женщины срезают и укладывают в корзины тугие гроздья винограда.

Но все это лишь первый план, лишь рамка, за которой глаз все время ищет главное – Фудзи. И лица ее, раскрывающиеся одно за другим, действительно неповторимы. То она предстает передо мной как серый призрак, плавающий в дымке утреннего тумана. То щедро удваивает свою красоту в глади озер. То после заката раскаляет край своего кратера отблесками ушедшего дня.

Сочетание величества с одиночеством

Чем же больше всего изумляет Фудзи? Может быть, сочетанием своего величия с гордым одиночеством. Первая вершина Японии возвышается как бы на ровном месте. Горы вокруг находятся на почтительном расстоянии, словно не решаясь заслонить ее безупречных очертаний.

Даже не верится, что такой идеально правильный конус мог быть порождением одной из самых необузданных в природе стихий.

Как же велики дремлющие в недрах горы силы, если даже кратковременные пробуждения их столь грозны! Во время последнего извержения, произошедшего в 1707 году, улицы Токио были засыпаны 15-сантиметровым слоем пепла. А ведь от вулкана до столицы больше 100 километров!

Фудзи волнует своей картинностью в самом высоком смысле этого слова. Кажется, что перед тобой не явление природы, а произведение искусства, некий обобщенный образ, созданный воображением художника. Можно понять японских поэтов, утверждающих, что созерцание этой горы рождает стремление к самосовершенствованию.