Читать «Да поможет человек» онлайн - страница 22

— Ничего, грех где-нибудь по дороге сбросим…

Но только позже, дома, Ксения до конца осознала, что произошло. Со страхом она поняла, что грешна, что отступила от заповеди господней, ибо сказано: «Не любите ни мира, ни того, что в мире». Совесть ее перед отцом и матерью была нечиста, а лгать Ксения не умела. Впервые в жизни она прятала от них глаза. И хотя ни отец, ни мать не могли ничего знать, в каждом их слове, в каждом взгляде ей чудился упрек. Даже вещи в избе — кровать, стол, комод, стулья, — даже они словно обличали ее, больно, зло цепляясь за платье. Ксения ходила между ними осторожно, будто по краю пропасти.

Она забралась в дальний конец сада, в густые заросли малинника, и здесь, стоя на коленях на жесткой земле, долго молилась. Она не прощения просила, нет, она объясняла богу свой поступок, торжественно обещала обратить Алексея в свою веру. В этом она видела оправдание своему греху и не раскаивалась в том, что произошло. Теперь Ксения с нетерпением ждала новой встречи с Алексеем. Но прошел день — он не появлялся. Прошел другой — его не было.

Ксения не умела плохо думать о людях, а плохо думать об Алексее просто не могла. Только на мгновение пришла ей мысль: не посмеялся ли он над нею, — но Ксения сейчас же отогнала эту мысль. По вечерам она садилась во дворе на кучу хвороста, смотрела на дорогу. Опускались сумерки, огни зажигались в домах, девушки у клуба заводили частушки, а Ксения все сидела, все смотрела на дорогу.

Она не упрекала Алексея, она размышляла, что могло с ним произойти. Иногда ей казалось, что он не приходит потому, что случилось с ним какое-то несчастье, но сразу же успокаивала себя тем, что о несчастье в Репищах давно бы уже знали.

Наступала ночь. Ксения забиралась на сено и долго еще не могла заснуть, прислушиваясь к каждому шороху на улице. Дармоед устраивался возле нее, уткнувшись холодным влажным носом в ее колени. Для порядка она гнала его, но он лизал ей руки и не уходил. С ним было тепло и не страшно. Он храпел во сне, как усталый человек.

И вот наконец, возвращаясь с фермы домой, Ксения увидела Алексея у мостика через Каменку. Он ждал ее. Она замахала ему рукой, побежала, но у самой реки споткнулась и упала бы, если бы Алексей не поддержал ее.

— Ой, Лешенька! — сказала она. — Я будто сто лет тебя не видала. Здравствуй.

Он хотел поцеловать ее, но она загородилась ладонью, вырвалась из его рук и, смеясь, побежала по тропинке в лес.

— Ты знаешь, меня председатель гонял с картошкой на базар в соседнюю область, — сказал Алексей, догнав ее. — Ты не подумала дурное?

— Зачем же, Леша? — ответила она. — Я только боялась, не случилось ли что.

Они шли по лесу, освещенному желтым низким солнцем. Сухие ветки гулко ломались под их ногами. Где-то птица старательно выводила свою песню. Начнет, но потом будто собьется, и снова начнет, и снова будто собьется, и так без конца с терпеливым самозабвением. И, словно позавидовав ее упорству, вскрикнула кукушка и тоже надолго завела свое монотонное, однообразное «ку-ку».

Алексей приостановился, стал считать — «раз-два», — но Ксения прикрыла ему рот рукой.