Читать «Гуманная педагогика» онлайн - страница 99
Геннадий Мартович Прашкевич
И весело подпрыгнула: «Ты про нашу Соньку забудь».
И еще добавила, что, дескать, я вру все время. Запутывала.
Но я древнего грека-философа Платона читал, зря она бесилась.
Стыдиться постыдного и стремиться к прекрасному — вот к чему люди должны тянуться, если верить древнему греку Платону, а люди почему-то тянутся к постыдному. Только я-то при чем? Я — учитель. Я преподаю. Я знаю, что главное в жизни — это любовь. Я знаю, что любящий человек не должен убегать от подруги только потому, что у нее пальцы ледяные… Но вилы… Но капельки крови…
«А как ты до осени жить будешь?»
«Мне раба пришлют».
«Рабов у нас нет».
«Ой, ну ты совсем того! — прямо по-детски обрадовалась Зоя. — Раб — это же идея. Что тут непонятного? Ты покрути мозгами, ты подумай. Раб — это просто идея. Очень древняя. Она так давно высказана, что никто уже и не помнит, кто первый заговорил о рабах. Отцу это нравится. Да и какая разница? Высказанную идею все равно убить никак нельзя, — чувствовалось, что Кружевная Душа наслушалась своего родителя. — Рабов можно всех перебить, а идея останется».
«А это почему?»
Она даже остановилась.
«Ты что? Правда не понимаешь?»
И обогнала меня, подпрыгивая, заглядывая в глаза.
Пятилась, подпрыгивала, веселилась от души, тараторила:
«Ты пойми. Соньке ты совсем не нужен. Ты ей не интересен. Сонька созерцать любит. Ее главная идея — созерцать, а у тебя никаких идей нету, ты только чужие слова повторяешь. Сонька любит созерцать, а ты начнешь к ней приставать, как те парни с Пихтача. Ты не смотри, что у нас отец ростом как бы не вышел, начнешь зарываться, он из тебя дурь выбьет».
«Ты с заимки от отца сбежала?»
«Не от отца сбежала, а — к красноухой».
«А Кербер от кого сбежал? У него какая идея?»
«А Кербер просто так сбежал. Он у нас безыдейный».
«Сентябрь уже на носу», — напомнил я.
«Ну и что?»
«В школу скоро».
«Ну и что? Куда же еще?»
Я засмеялся: «Ты же говорила — замуж».
«А это потом! Это еще рано. Это только идея».
Произнесла так, что даже я наконец понял: высказанную идею не убить.
А Кружевная пальчиками коснулась родимого пятна на щеке. «Говорят, — сказала, — на свете такой перстень есть. Он волшебный. Если его повернуть камнем в ладонь, то становишься невидимой».
«От кого?»
«От того, кто полюбит».
«А зачем прятаться от того, кто тебя полюбит?»
Она даже остановилась.
«Любовь — это же мучение».
Ну да, сразу вспомнил я записочки в мусорной куче. Эту, к примеру. «С какого момента можно считать человека взрослым? Когда он перестает бояться уколов? Когда ему начинает кто-то нравиться?» Наверное, Зойкин вопрос.
Вон какой на обочине кедр вымахал, присматривался я, шагая по дороге. Такой толстенный, еще, наверное, при Ермаке пророс. И комаров совсем нет, отмахиваться не надо. И погони нет. И к пригородному успеем.
