Читать «Гуманная педагогика» онлайн - страница 106

А Андрей Платонович такую вывел мораль.

«Союз советских писателей главной своей целью ставит создание произведений самого высокого художественного значения, при этом глубоко насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма, отражающих великую мудрость и героизм коммунистической партии, так что… — Благосклонно покивал. — Всячески поддерживаю!»

Писатели и семинаристы удовлетворенно похлопали.

Конечно, некоторые (я, к примеру) ждали, как Дед отзовется на повесть Ролика, но Дед, прочно утвердив тяжелые руки на резном набалдашнике своей палки, думал о чем-то своем.

Зато выступил Пудель.

«Дельная работа!» — так оценил.

Не скрывал удовлетворения, но и некоторую озабоченность выказывал.

«Конечно, правка еще нужна, но это дело второе, даже третье. — Кажется, Дмитрий Николаевич неплохо разбирался в тонкостях литературы. — Даже великий поэт Пушкин правил свои рукописи. Другому бы дать по рукам, не правь, не правь классику, но речь ведь о классике. — Этими своими словами Дмитрий Николаевич как бы окончательно решил судьбу рукописи. — Скажу вам как самый обыкновенный читатель. Увлекательно написана «Бомба времени»! Мирная, заметьте, бомба. Молодой писатель Суржиков мирным будущим интересуется. Тут правильно отметил Андрей Платонович, — кивнул Пудель улыбающемуся Чехову. — От молодых писателей мы ждем произведений только высокого художественного уровня. С надеждой ждем, с увлечением. Эх, увидеть бы сбывшиеся мечты! Сам я, конечно, до две тысячи восемнадцатого года не дотяну, куда мне, здоровье подточено партийной работой, — он как бы виновато развел крепкими сильными руками. — Но вы доживете».

И Князцев все эти слова поддержал.

«Правильно говорил тут Дмитрий Николаевич! И Андрей Платонович правильно говорил. Конечно, все ждут от нас произведений только высокого художественного уровня».

В общем, полет шмеля, а не обсуждение.

Так еще поговорили и перешли к стихам Волковой.

И опять о чем-то тихонько шептались наши руководители.

Хунхуз даже спускался вниз (в редакцию журнала) к телефону.

Вернулся мрачнее, чем был до своей прогулки, на читавшую стихи Волкову посмотрел, как на браконьера. Что-то опять шепнул Пуделю, тот перекинулся парой коротких словечек с Чеховым. На трибуне в это время хрипел Хахлов (под сорок, Благовещенск). Дескать, нежный запах палых листьев. Хра фра бра. Леса, окрашенные первым холодом. Бра хра фра. Лисы, бурундуки, твари лесные. И все такое прочее. Короче, пишут все, а умных мало. Вон Петр Степанович, покосился на бюст сталинского лауреата, про линялых лис писать бы не стал.

Волкова только железными зубами щелкала.

Зато Ольга Юрьевна (все еще, видимо, находясь под впечатлением от «Бомбы времени») заговорила о гражданственном лиризме. Оказывается, есть такой. Именно он, гражданский лиризм, нам нужен.

«В такое время…»

Мы дружно оглянулись.

В дверях стоял потерявшийся Кочергин.

Рукав его пиджака (и до того мятый) был теперь еще испачкан чем-то белым, известкой наверное. Ботинки без шнурков. Морда небритая и сердитая. Перегар, табачная отрыжка. «В такое время…»