Читать «Группа Б» онлайн - страница 7

— И вас, и Дину, — беззаботно уверяет Берг набитым ртом.

— И не Дину… Вы хотите сказать: Лизу Осинину?

— Вы мало проницательны…

— Ну, ну… не сердитесь… я шучу…

Сестры все неравнодушны к начальнику группы Б, — у него такие мягкие, бархатные глаза, милое жизнерадостно-круглое лицо молодого актера, забулдыги и мухобоя. И весь он такой круглый, мягкий, простодушно-ветреный, милый, славный. Хроническая, непрерывающаяся борьба идет из-за него в группе, в женской ее половине… А он легкомысленно переходит от увлечения к увлечению, плодит глухие раздоры, беззаботно возвращается к старым кумирам, беззаботно выносит упреки и слезы, беззаботно съедает весь запас шоколада в уютной пристани и снова потом пускается в путь новых сердечных приключений…

— Владимир-Льич! — говорит нежно Дина.

— Слушаю-с?

Ей хочется сказать что-то интимное, необыкновенно важное, но здесь этого нельзя. Она дает понять это долгим загадочным взглядом и длинной паузой. Говорит:

— Почему Шарик хорошо везет, а Запятая капризничает?

Берг дожевывает шоколадную плитку, вытирает губы перчаткой, смотрит на Запятую, тощую молодую полукровку, изучающим взглядом и говорит тоном знатока:

— Просто, Шарик — добропорядочный сибиряк, а это — помещичья калечь… Навязалась — ну ее к черту — на нашу шею! Подвеселить вот ее…

Берг поднимает нагайку, Запятая испуганно танцует в сторону, сестры визжат:

— Не сметь!.. Себя хлестните, попробуйте!..

Берг пренебрежительно отмахивается и пришпоривает Листопада.

— Пузырь! — кричит ему вслед Дина.

— Пузырь! — повторяет, сверкая глазами, Софи, и черный Карапет, спрятав глаза в черные щели, довольно скалит свои зубы.

В Калиновщине проголодавшийся доктор Недоразумение спросил:

— Не Криводубы?

— Нет.

В Белобожнице опять спрашивал. В Дубарове — тоже. Но оставалось позади село за селом, все на одно лицо, а Криводубы все еще где-то впереди были. Проходили одинаковые каменные костелы и старенькие, почерневшие деревянные униатские церковки, смиренные и бедные. Знакомо глядели крохотными квадратными оконцами одинаковые глиняные мазанки, зеленел знакомый мох на черных соломенных крышах, ровными гривками сползавших к голубым стенам. Везде — в обглоданных голых садиках — коновязи, кучи навозу, солома. На низких плетнях солдатские рубахи и подштанники. У колодцев — смеющиеся девчата и около них группа казаков, ребятишки в рваных родительских пиджаках, кофтах и солдатских гимнастерках. За селами — старые ветлы об дорогу с обрубленными ветвями и веером разметавшимися молодыми побегами, рощи, аккуратно распланированные, подчищенные, теперь — с зияющими следами свежих порубок. И влажно-черные поля, а на горизонте — потухшие заводские трубы, белые панские фольварки и голубые горы…

К половине четвертого пришли, наконец, в Криводубы и сделали привал в пункте расположения группы А. Криводубцы встретили шумно, радушно, — две недели не виделись, давно не бранились. Принялись кормить и хвастаться.

Хвастались бездной работы, близостью опасности, цифрами, показывали осколки разорвавшихся снарядов…