Читать «Грузия (Рассказы)» онлайн - страница 47

— Хватит! — прикрикнула на меня Ира. Но ведь он все равно не услышал меня и не увидел.

Дома Ира сразу ушла в свою комнату чтобы не мешать мне окончательно вернуться в свое обычное состояние.

Я села в кресло и положила рукопись на колени. Это был черновик. Привожу его здесь полностью, исправив лишь орфографические ошибки.

«Оправдание мифа коммунизма

…Лишь две вещи на свете неэстетичны ни в каком смысле, более того, несовместимы с эстетикой: искренняя религиозность и коммунизм. Демон прекрасен, но не ангел. Если художник станет рисовать ангелов, это будет плохая картина. Демон — личность, ангел — раб. И даже меньше раба — не исполнитель, а инструмент. Коммунизм, как царство всеобщего нравственного здоровья (я имею в виду чистый миф коммунистического счастья, не затемненный новейшим страхом тоталитаризма) очень и очень непривлекателен. В этом смысле даже фашизм остроумнее. Гротесковое остроумие фашизма, столь дорогое бюргерскому сердцу знаменитого Томаса Манна, еще могло породить некое парадоксальное изящество. Коммунизм, как, впрочем, и христианство, эстетически бесплоден. Казалось бы, идея безупречна — общее социальное и нравственное благополучие, но человек, как это ни прискорбно, в условиях коммунистического счастья обречен на рабское существование в мире, лишенном эстетических ценностей, ибо искусство безнравственно.

Безусловно, это было бы не культурным крахом человечества, а его этическим триумфом, но пришло ли время осознать это? Портрет хорошего человека, в каком бы стиле он ни был выполнен, — некрасив, так же как изображение ангела или святого, если это не икона. Таким образом, духовная или же гуманистическая красота никак не может совпасть с красотой эстетической.

Вот вам объяснение легенды о пресловутой российской бесплодности и бездарности: все дело в том, что в России люди родятся на свет ХОРОШИМИ. Русские дети не нуждаются в эстетике.

Спорить с мифом коммунизма, существующим как некая данность в душе каждого человека, а особенно русского, — все равно, что спорить с Богом, потому что отпадение от Бога и словесно или в действии оформленный антикоммунизм — есть стремление к не-божественному творчеству. Тот, кто в наше время возьмет на себя смелость заговорить о духовной несостоятельности человеческого творчества вообще, неизбежно окажется изгоем. Моя жизнь представляется мне как безоглядное служение вечному мифу коммунизма — ее можно сравнить с жизнью настоящего, не слишком испорченного интеллигентностью верующего, и эта жизнь есть вседневное поклонение святыням сомнительной подлинности, но не во имя этих вещественных святынь, а во имя Творца.

Я опасаюсь, что моя мысль будет неверно понята. Не хочу сказать, что коммунизм — это хорошо, а искусство — это плохо и вовсе не хочу сказать наоборот. Я лишь утверждаю, что это вещи самостоятельные и до определенной степени взаимоисключающие. Из честной жизни не выйдет романа, а искусство не может служить добру. Не стану скрывать, мне не стало легче от того, что я это понял — все-таки я тоже воспитан в мире, где искусству отведена почетная роль. Меня спасает лишь усталость. Это все равно как молодую мать заботы о детях спасают от юношеских проблем, и она со временем привыкает смотреть свысока на бездетных приятелей своего мужа, как бы от нечего делать ломающих голову над общечеловеческими вопросами. Потом эти мыслители тоже обзаводятся детьми, и их тоже спасает усталость; таким образом человечество увязает в этой бессмысленной череде поколений, ибо каждый сам для себя решает, отдать ли предпочтение этике или эстетике, бросаясь время от времени, как в теплую постель, в бездумье физической усталости и радуясь избавительнице — смерти, которая обычно приходит сама и не требует принятия катастрофических решений (я не имею в виду самоубийство, так как это акт эстетический).