Читать «Грузия» онлайн - страница 61
Ольга Комарова
ЖЕНЯ. Да? Их не так просто достать. Какая-то мамина подруга работала в книжной лавке, поэтому у нее они были.
НИКОЛАЙ. Ну вот. Вы же сами говорите, что они пользуются успехом не только у моих детей.
ЖЕНЯ. Еще бы! У бездомных сирот вроде меня или того наркомана нет Красной гостиной, а ее место в сознании ничем не занято, так что каждый из нас спасается, как может.
НИКОЛАЙ. Вы имеете в виду, что идея моих сказок та же, что у этого дома?
ЖЕНЯ. В них ничего и нет, кроме этого. Вот замкнутый круг: ваш дом не выражает ничего, кроме вашей стерильной индивидуальности, которая, в свою очередь, есть только идея этого дома, где вечно рассказывают сказки про самих себя. Ох, да если бы хоть какое-то значение имели здешние рождественские праздники и древние легенды, которых Ольга знает так много, что их хватило вашим крошкам значительно больше, чем на тысячу и одну ночь… Если бы эта внешняя трогательная буржуазность вперемешку с аристократизмом затрагивала бы хоть немного вашу проклятую душу… Так нет же. Хотите, скажу, что это такое?
НИКОЛАЙ. Вы говорите, говорите.
ЖЕНЯ. Ваша трубка погасла… Ага. Вам каким-то образом удалось сохранить мифологически-родовые отношения, без блеска, но и без трагедий — это ничем, никакой революцией не пробиваемая надежность, жесткая структура, где слово «мудрец» максимально приближается по значению к другому русскому слову того же корня…
НИКОЛАЙ. Какое это слово?
ЖЕНЯ. Не заставляйте меня произносить его вслух, уж пожалуйста.
НИКОЛАЙ. Но ведь вам это нравится.
ЖЕНЯ. Что? Слово?
НИКОЛАЙ. Нет, ситуация.
ЖЕНЯ. До жути. Если бы Димка не покончил с собой, я стала бы гувернанткой у его детей когда-нибудь, когда он сделался бы хозяином.
НИКОЛАЙ. Буржуазный термин «хозяин» означает, как я понимаю, в данном случае патриарха, главу рода?
ЖЕНЯ. Да.
ЖЕНЯ. Вот и Димка… Главной и определяющей характеристикой его личности была принадлежность… изначальная принадлежность к этому дому, внушительному, как египетская пирамида…
НИКОЛАЙ. Постойте. Вы сказали — «без трагедий». А его смерть — не трагедия?
ЖЕНЯ. Его смерть? Это — тьфу, ничего. А вот что за причуда была делать из семьи космос? Тем более что космос вы так удачно для себя подменили своими сказками, в которых, как я говорила, нет ничего, кроме нечеловеческого комфорта все тех же родовых отношений. Мальчик, изуродованный домашним уютом сильнее, чем падением с шестнадцатого этажа, — вот что такое ваш Димка, простите. Да покарает вас Бог за его счастливое детство.
ОЛЬГА. Женя, что вы такое говорите…
ЖЕНЯ. Патриархальная радость. Допотопная ясность. Отец — высший авторитет, он же изумительный сказочник. Волшебный дом, где существует только интерьер — и ничего снаружи. А теперь еще скажите мне, на ком бы он мог жениться, на собственной сестре, да?
