Читать «Гроздь рябиновых ягод» онлайн - страница 86

Настя открыла сундук с зимними вещами. Расстроенная, она перебирала одежду, дочки за лето так вытянулись, налились, превратившись из девочек в девушек, что всё оказалось мало. Настя засобиралась в Уфу, на барахолку.

Чернышов, уезжая на фронт, успел позаботиться о своей семье, договорился, чтобы его друг, завхоз на элеваторе, поддерживал Настю с дочками. И тот своё обещание выполнял, время от времени присылал сына Ваню, как бы в гости к девочкам, а в школьном ранце у него был припрятан мешочек для Насти, то с зерном, то с мукой. В сельмаге всё теперь выдавалось по карточкам, ничего так просто не купишь. Весь провиант направлялся на фронт. В тылу было голодно, но люди не роптали, все понимали, армию надо хорошо кормить. Выживали, кто как мог. О том, чтобы что-то принести из больничной столовой не могло быть и речи, все продукты строго контролировались. Разрешалось только забирать картофельные очистки, да «бульон» из-под макарон. Воду, в которой варились макароны для больных, теперь не выливали, как раньше, а сливали в бидончик, вот её разрешалось уносить домой по очереди. Дома этот «бульончик» заправлялся тщательно промытыми картофельными очистками, загущался ложкой обжаренной муки – вот и суп. А уж если в доме морковочка или луковица сыщется, то и вовсе все довольны! По воскресеньям Настя пекла пирожки с теми же картофельными очистками или с запаренной пшеницей. Муку и зерно, которые приносил Ваня, Настя экономила, скопила по вещмешку того и другого. Вот на эти запасы и надеялась она выменять тёплую одежду.

И вновь, как семь лет назад, ехала она в кабине грузовика по заснеженной дороге. Но как эта поездка отличалась от той, давней! Тогда вокруг, сколько хватало глаз, расстилался чистый искристый снег под бездонной чашей небес, душа её пела и рвалась на долгожданную встречу с роднёй, с домом, а за рулём сидел молчаливо-добродушный Иван Иваныч.

Теперь снег укрывал землю словно саван. Ледяной ветер крутил позёмку, швырял пригоршни снега в лобовое стекло машины, гнал рваные темные тучи так низко, что они цеплялись лохмотьями за острые макушки елей. Машину вёл больничный шофёр Кузьма, считавший себя весельчаком и балагуром. В кабине он чувствовал себя хозяином, и Настя не знала, куда деваться от его пошлых шуточек, как увернуться от руки, которую он, то норовил положить ей на коленку, то обхватить за шею. Настя забилась в самый угол кабины, где немилосердно дуло в щель. Благо хоть путь был недальний, часам к одиннадцати они уже въехали в город.

Кузьма высадил Настю около рынка и поехал по поручению начальства, условившись, что на обратном пути заедет за Настей. Настя долго ходила по рынку, присматриваясь, торгуясь и выбирая нужные вещи. Расплачивалась мукой и зерном. Наученная горьким опытом, за мешки свои держалась цепко. Наконец все покупки были сделаны и увязаны в два узла. Настя почувствовала, что сильно проголодалась.