Читать «Гроздь рябиновых ягод» онлайн - страница 27

– Ничего, птаха моя, я здоровый, подымусь скоро. Вот еще чуток поваляюсь, и подымусь. А летом коровку купим.

Забывшись, Геша повернулся на больной бок, и тут же застонал, закашлялся. Дренажная трубка ушла в рану, на повязке выступила кровь. Перепуганная Настя побежала за врачом. Через час после перевязки и укола Геша уже улыбался жене.

– Поезжай домой, Настёна, поздно уже. Пока доберешься, ночь настанет.

С тяжёлым сердцем уходила Настя из больницы, а утром вновь, чуть свет, засобиралась в город.

Войдя в палату, Гешу не увидела, на его койке лежал голый матрас. Сосед, кряхтя, сел, спустил тощие ноги с кровати.

– Нету его, не ищи, умер под утро, горемышный, в морг увезли.

Свет померк в глазах Насти.

Вербное воскресенье выдалось тёплым. Остатки грязного снега еще лежали в низинках с северной стороны дома и баньки, а лужайка за домом уже просохла, покрылась первыми, самыми отчаянными травинками. Солнышко награждало их за смелость своим живительным теплом. Нина, Лиза и Вена играли на лужайке в камешки. Двухгодовалая Галочка, сидя на поленнице, баюкала тряпичную куколку, сшитую Дусей для своей крестницы. Девочки были одеты в одинаковые байковые пальтишки с пелеринками, Веночка в тёплый кафтанчик. Детские ножки грели хлопковые чулочки, добротные ботиночки. За дом заглянула соседка:

– Дети, идите в избу, вашего папу привезли.

С криками: «Ура! Папочка приехал!» ребятня побежала домой.

После яркого солнца в горнице царил полумрак. Посреди горницы стояли две табуретки, на них незнакомые мужики устанавливали гроб. Заплаканная тётя Саня пристраивала свечку в папиных руках. Ошеломлённые дети замерли на пороге. Только Галочка протопала крепенькими ножками вперёд, похлопала по отцовской руке:

– Папа… папа пит?

И повернулась к остальным, приложив пальчик к губам:

– Тс-с-с, папа пит.

В углу за печкой, безучастно покачиваясь из стороны в сторону, сидела женщина в черном платке. Дети не сразу признали в ней мать.

Хоронили Георгия без Насти. Она так и не встала с табуретки, не понимая, чего от неё хотят. Дети брели за гробом по весенней распутице, держась за руки тёти Сани и тёти Дуси. Галочку нес на руках Иван.

К поминальному столу Настя тоже не села, непонимающими глазами смотрела на Саню, когда та попыталась её хоть немного покормить.

Шли дни. Настя потихоньку приходила в себя, делала нехитрые домашние дела, но ни с кем не говорила, погруженная в свои мысли. Крапивиным пришлось временно перебраться в дом Насти, чтобы присматривать за ней и детьми. Дуся, добрая душа, помогала, чем могла.

Как-то воскресным днём бабы затеяли печь хлеб. Вдруг Настя словно услышала что-то, вытирая руки о фартук, заторопилась в сени. Оттуда послышался её вскрик и быстрая речь. Саня кинулась следом. В сенях на стене висело корыто, в котором Настя обычно стирала. Сверху на том же гвозде висел кафтан Георгия. Настя обхватила корыто руками, и, прижимаясь лицом, всем телом к кафтану мужа говорила быстро, бессвязно: