Читать «Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара» онлайн - страница 5
Сергей Николаевич Дмитриев
Всего лишь три года — от падения в бездну ареста до подвига на дипломатическом поприще и трагической гибели — отпустила судьба молодому поэту и дипломату, и совсем не случайно нескрываемая зависть звучит в словах Пушкина, дружившего с Грибоедовым: «…Совершенное знание того края, где начиналась война, открыло ему новое поприще; он назначен был посланником. Приехав в Грузию, женился он на той, которую любил… Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни… Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей…»
Более 175 лет минуло с той поры, когда были написаны эти строки, но по-прежнему истинная биография Грибоедова так и не создана, следы его жизни теряются в дымке забвения, а «ленивость и нелюбопытность» привели к тому, что вокруг фигуры поэта накопилось множество искажающих правду мифов, проповедниками которых выступали весьма известные фигуры. Наиболее ярым из них оказался поэт и партизан Денис Давыдов, который «одарил» Грибоедова столькими надуманными грехами, что одно только их перечисление повергает в уныние: «недостаток способностей для служебной деятельности», «слишком малое усердие и нелюбовь к служебным делам», Грибоедов был «бесполезный для службы», терзался «бесом честолюбия», он «пренебрег, к сожалению, уроками своих предместников», «действия этого пылкого и неосмотрительного посланника возбудили негодование шаха и персиян», «он провел довольно долгое время в Персии, где убедился лишь в том, что слабость и уступчивость с нашей стороны могли внушить персиянам много смелости и дерзости», «он погиб жертвою своей неосторожности». Такие обвинения, по сути, низводят Грибоедова до уровня недалёкого чиновника и карьериста, полностью виновного в тегеранской трагедии.
Образцов уничижительного отношения к Грибоедову, в том числе при его жизни, можно привести много, понимая при этом, что зависть человеческая часто не знает границ. Вот, к примеру, то, что поведал в своей эпиграмме «На А.С. Грибоедова» в 1824 г. М.А. Дмитриев:
До крайнего предела шельмования Грибоедова дошел в 1915 г. философ и писатель Василий Розанов, написавший такие отвратительные строки в своей книге «Мимолетное»: «„Горе от ума“ есть страшная комедия. Это именно комедия, шутовство, фарс… Она есть гнусность и вышла из гнусной души — из души мелкого самодовольного чиновника министерства иностранных дел». Нечто похожее, хотя и более умеренное, писал об облике поэта Александр Блок: «Неласковый человек, с лицом холодным и тонким ядовитого насмешника и скептика»; «„Горе от ума“… я думаю, — гениальнейшая русская драма; но как поразительно случайна она! И родилась она в какой-то сказочной обстановке: среди грибоедовских пьесок, совсем незначительных; в мозгу петербургского чиновника с лермонтовской желчью и злостью в душе и с лицом неподвижным, в котором „жизни нет“». Здесь Блок цитирует стихотворение Е.А. Баратынского «Надпись», которое считалось посвященным Грибоедову, но которое, на самом деле, не имеет к нему никакого отношения. В эту же ловушку попал и Ю.Тынянов, автор популярного романа «Смерть Вазир-Мухтара», недавно экранизированного на канале «Россия», который открывается тем же эпиграфом Баратынского:
