Читать «Граф в законе. Изгой. Предсказание» онлайн - страница 2

— Заходите, заходите! Она не будет возражать!

Студент торопливо втиснулся, опять же проталкивая вперед увесистый чемодан, сел и замер обалдело: на столике стояла начатая бутылка коньяка, а вокруг нее огромный круг колбасы, ветчина, сало, огурцы, помидоры, кисть крупного иссиня-черного винограда, лимоны, румяный лаваш и пол-литровая банка с красной икрой.

— Вы кушайте, я посижу здесь… — сипло вымолвил студент и сжался, если только может сжаться шестипудовое тело.

— Нет уж, давайте вместе покушаем.

Он сделал ударение на слове «покушаем», вложив в него весь ядовитый сарказм, который скопился в нем в те минуты, когда он разглядывал студента.

Бутылка коньяка взвилась над стаканом, быстро наполнила его чуть ли не до краев.

— Прошу вас!

На лице студента отразилось смятение.

— Вообще-то я н-на режиме… — Он явно страдал, страшась переступить запретную черту, проведенную кем-то из его наставников. А взгляд цепко озирал все, что было на столе. Подрагивающая рука сама потянулась к стакану, губы, запинаясь, прошептали:

— А в-в-вы?

— И я! — Тут же был наполнен второй стакан. — За встречу!

Выпив коньяк жадно, чуть ли не одним глотком, студент сразу же сунул в рот кусок колбасы, чавкнул пару раз и проглотил.

Мужчина скривил губы в усмешке, отвернулся. Только сейчас он осознал, какую совершил глупость, пригласив к себе этого увальня. Нет, не принесет ему удовольствия общение с будущим российским интеллигентом. Может, дать ему кусок колбасы, хлеба и выпроводить из купе? Но не хотелось оставаться наедине с терзающей душу тоской. Пусть уж кто-нибудь будет рядом — все-таки отвлечение.

— Ешьте, не стесняйтесь, — сказал он добро. Но ладони студента точно прилипли к коленям. Его ошалелый взгляд теперь уже прямо-таки впился в Золотую Звезду на пиджаке, висевшем возле двери.

— Вы — Герой?..

— Да, я Герой Советского Союза, — просто, словно речь шла о чем-то будничном, ответил мужчина.

— Значит, воевали? — Коньяк благотворно подействовал на студента, он заметно расслабился, перестал заикаться.

Мужчина впервые улыбнулся.

— Значит, воевал.

Лицо студента излучало фанатичный восторг. Челюсть отвисла, идиотски округлив линии губ. Глаза непомерно расширились — в них было и ликование, и собачья преданность, и пьянящая гордость приобщения к великому. Так, наверное, впервые смотрели на живого Сталина…

— Значит, воевал, — повторил мужчина. — Мне уже, любезнейший, двадцать девять… Роковой возраст для нашего рода… В двадцать девять графиня Бобринская безумно влюбилась в молодого корнета графа Трубецкого… На свет появился мой отец, а графиня скончалась при родах… Корнет Трубецкой, получив это известие, примчался из полка и заставил священника обвенчать его со своей возлюбленной в часовне. Она лежала в гробу, а он стоял рядом, держа ее за руку… Графиню похоронили в Донском монастыре. У молодого супруга вовремя отняли револьвер — хотел застрелиться у ее могилы… О, Москва об этом долго шумела… А потом корнет погиб на тайной дуэли… Ему тогда тоже исполнилось двадцать девять… Роковой возраст… А вам, я полагаю, еще и двадцати нет?