Читать «Грань дозволенного» онлайн - страница 66
Василий Михайлович Подкованный
– Воды… пожалуйста… – Сорвалось с моих спекшихся губ.
Вскоре подошёл врач. И так началось моё возвращение в мир живых. Мне меняли повязки, лили раствор, буквально закалывали антибиотиками, чтобы ожоговая болезнь не завершила дело, начатое огнём. И я «горел». Я плакал от боли, потому что на мне не было живого места, не мог спать ночами, пока мне не дарили укол обезболивающего, метался по кровати.
Заплаканное лицо матери, до этого плакавшей по мне, как по мёртвому, а теперь плакавшей вдвое больше, но уже как по живому. Отец, шутя, даже предложил её слезы мне вместо раствора в капельницу лить, но все больше он часами молча сидел рядом со мной, изредка тяжело вздыхая. А затем, кинув своё извечное прощальное: «Давай, сынок, выздоравливай, ещё вся жизнь впереди», уходил. Туда, в другой мир, продолжающий жить своей жизнью, в отличии от моего замкнутого «облупленного» мирка. Жизнью, в которой уже не было места ни Блинову, ни Алтуфьевой, ни Стасе.
А когда боль от ожогов прошла, я остался наедине со своими мыслями. Мрачно считая трещины на стене, я осознал, что убил человека, свою ровесницу. Пусть и принесшую в мою жизнь столько грязи, что вовек не отмыться, пусть и изрядно поломавшую мою психику, но человека. «Как так получилось?» – спрашивал я себя вновь и вновь, ворочаясь бессонными ночами. Как во мне хватило сил убить себе подобного? Случайность? Может быть, так сложилась ситуация, а пожар послужил катализатором?
В любом случае, на моих руках была кровь. Другой вопрос, который я задал себе как-то в одно утро – а почему она была мною пролита?
И что-то внутри меня безошибочно подсказало: нет, это было не убийство, а милосердие. И пусть совесть ещё долго мучила меня по ночам, я прекрасно осознавал, что этот выход был единственно верным. Более того – навсегда оставившем отпечаток на моей восемнадцатилетней душе. Впрочем, как и любой выбор в этой жизни.
***
– Как твои дела, Гриша?
Добрая улыбка на губах штатного психиатра Валерии Семёновны, как всегда, встретила меня. Я никак не мог разгадать – искренней она была или «рабочей», как многолетняя издержка профессии? Честно сказать, даже не знаю, почему меня это так волновало – рада она была меня видеть или нет, но вот улыбка…
– О чём задумался? Поделишься со мной? – Она аккуратно присела на край кровати. Поудобнее перехватила карандаш, поправив модный пиджак.
– Да так, ничего интересного, – отведя взгляд, ответил я. Валерию Семёновну прикрепило к нам, выжившим при пожаре, МЧС. Её визиты являлись, как полагали вышестоящие инстанции, важными «точками соприкосновения с травмированной психикой учеников». Все это имело целью полное излечение и возвращение к привычной жизни пострадавших при пожаре школьников. Я на этот счёт был другого мнения.
– Оу, ну ладно, – Она вновь по-доброму улыбнулась немного пухлыми губами. – Как твоё самочувствие? Как спалось?