Читать «Грань дозволенного» онлайн - страница 41

В дверь постучали.

– Войдите, – с непривычки хрипло сказал Игорь Степанович.

– Привет, пап, – в кабинет, оглядываясь, вошла Стася. На работе у отца она была всего пару раз, а потому внимательно разглядывала кабинет.

– Да, привет, – массируя набухшие веки пальцами правой руки, Ясенев-старший махнул рукой. – Присаживайся.

Стася осторожно села на стул.

– Ты чай-кофе будешь? – делано бодро спросил Ясенев-старший. – Вот, фруктов целая ваза – угощайся.

– Нет, пап, спасибо, – Стася отрицательно покачала головой.

– Ты извини, у меня тут бардак… – Игорь Степанович рассеянным взглядом окинул кабинет. – И вид у меня, наверняка, не самый лучший…

– Пап, что с тобой?

– Краше в гроб кладут, а? – Ясенев-старший горько усмехнулся. – Извини, что в таком виде – у папы завал, – Он обвёл рукой окружающее пространство. – Не переживай, временные трудности…

– Пап, заканчивай, – Стася не узнала своего голоса – он звучал резко и надтреснуто, как осечка. – Ты и так наплевательски ко мне относишься, но раньше ты хотя бы имитировал какое-то внимание, а сейчас почти дома не появляешься.

– Прости, это экстренные меры, – вздохнул Ясенев-старший. – Мой бизнес, моё дело… Оно рушится. Нет толку от тебя это скрывать – ты всегда была умным ребёнком, а позже и человеком…

Положив свою голову на согнутые в локтях руки, он закрыл уставшие глаза.

– Знаешь, я вырос на окраине страны, за Уралом, – Его тон был полон той отстранённости и уставшего спокойствия, какое обычно испытывают рабочие после тяжелой двенадцатичасовой смены. – Родители пили, и мне приходилось очень нелегко – свои первые деньги я стал зарабатывать уже в тринадцать лет. Разными путями…

Игорь Степанович открыл глаза – такого же голубого, словно скованного льдом цвета, что и у Стаси. Девушка молчала – ей как никогда захотелось выплеснуть, рассказать этому самому близкому и одновременно самому далёкому от неё человеку всё, что скопилось в душе. Про свою бесконечную усталость приходить в пустой дом, при живом отце не видеть его днями, про полное непонимание и отчуждённость, про изменяющую ему жену и мать, которой Стасина жизнь безразлична…

Но она слушала и не перебивала – что-то такое было в тоне отца, что останавливало Стасю.

– И как-то раз, шагая по одной из грязных улиц нашего убогого шахтёрского городишки, я вдруг резко решил: «Не позволю», – В его красных от недосыпа, уставших глазах блеснула сталь. – Не позволю своим детям, тебе, дочка… – Он указал на девушку пальцем. – Не позволю жить в нищете, как жил я, обеспечу тебя всем, чтобы ты жила счастливо…

– И я сделал это, – Ясенев поднёс ладонь ко лбу. – Моё детище, мой бизнес, приносит огромный доход, я обеспечил вас всем…

Он осёкся, отведя взгляд.

– Мне, иногда, кажется, – он горько усмехнулся. – Что я дал вам всё, но чего-то не хватает…

Свет уличных фонарей причудливо ложился на плечи и голову сидящего отца

– Чего-то важного, чего я дать не могу, так как не имел этого сам…

Он посмотрел на неё – его оценивающий, колкий взгляд стал мягким.

– Я люблю тебя, дочка.

– Я…– Голос Стаси дрогнул, однако секунду спустя она вернула над собой контроль. – Всё в порядке, пап. Я тоже тебя сильно люблю. Приходи сегодня домой пораньше, пожалуйста.