Читать «Граждане Рима» онлайн - страница 6

Затем он распял всех оставшихся в живых мятежников. Он всего лишь делал то, что каждый бы сделал на его месте. Возможно, он мог бы отпустить нескольких бунтарей помоложе, но в Риме были неприятно поражены осадой, и Новий понимал, что должен показать пример. Поэтому он установил ряды крестов по берегам Конго. К одному из них был пригвожден — это было давно, когда еще пользовались гвоздями и молотками — двенадцатилетний мальчик. Если бы Новий задумался над этим, он мог бы убедить себя, что мальчик достаточно взрослый, чтобы убивать римских граждан, или помогать убивать римских граждан, или по крайней мере присутствовать при их убийстве. Или, если бы кто-нибудь вынудил его на самом деле представить и осознать это, он разрыдался бы от жалости и стыда. Он вовсе не был злодеем. Или по крайней мере не казался таким самому себе. Он был добр к своим детям. Скорей всего, он просто ни о чем таком не думал.

Лео рассказывал просто, не спеша. Часто, почти в конце каждого предложения, он останавливался и смотрел на Марка, чтобы удостовериться, что тот понял сказанное, но не только ради проверки, а и для того, чтобы подыскать нужные в дальнейшем слова.

В ту ночь, несмотря на бесконечную усталость, Новий не мог уснуть в спасенном им городе, но не потому, что думал о мальчике — возможно, еще живом, в темноте свисающем с креста на вывернутых руках, — а потому, что скорбел об убитых солдатах, потому что тосковал по дому в далекой Италии, потому что никогда не мог привыкнуть к африканской жаре. Им владел панический ужас перед тропическими болезнями, поэтому, хотя над его кроватью был раскинут полог против москитов, Новий не верил, что тот сможет защитить его. Малейший писк насекомого отдавался у него в ушах пронзительным воплем, и каждый раз ему с ужасным трудом удавалось засыпать снова.

(Марк понял, что отец кое-что присочиняет, иначе откуда ему было знать о москитах и как он мог забыть полное имя Новия?)

Звук, который услышал затем Новий, был куда хуже гудения насекомых. Сначала его было легко принять за звук, порожденный его раскалывающейся от боли головой. Вскоре, однако, сомнений не осталось: это были настоящие шаги, медленно приближавшиеся по деревянному полу. Никто не мог проникнуть в эту комнату, и Новий не слышал, как открылась дверь. Он дотянулся до пистолета, лежавшего в ящике прикроватной тумбочки, но не мог пошевелиться. И дело не в том, что его парализовал ужас — хотя он испугался больше, чем мог представить, — он действительно физически не мог совершить ни малейшего движения. Затем вдруг снова наступила тишина, слышалось только визгливое кружение москитов, и тишина эта продолжалась так долго, что Новий рискнул понадеяться, что шаги ему в конечном счете приснились, не считая того, что он все еще не мог пошевелиться.

Затем послышался рассекающий воздух звук, от которого у него вконец перехватило дыхание, и москитный полог рухнул на него, как при конце света. Деревянная рама, на которую был натянут полог, упала ему на грудь. Так он и лежал под рамой, придавившей его голову и плечи, дыхание перепуганного насмерть человека втягивало белую ткань, как вдруг Новий почувствовал, что кровать сдвинулась и сетка натянулась, как будто кто-то лег рядом с ним.