Читать «Горячая вода, миллион кубометров» онлайн - страница 50

– Да готов… вроде бы. Модальные глаголы – не так сложно. Can, may, must… выражают не конкретное действие, а отношение к нему как к возможному, необходимому, разрешенному или запрещенному…

– Да. Но это только три глагола. А если ты хочешь сказать: «Я должен сделать это сам», то какой глагол ты используешь?

– Я скажу: «I have to do it myself».

Мира Степановна помолчала. Я решил, что сморозил что-то не то. Но она вдруг гордо и грустно проговорила:

– Верно. И всегда говори именно так. А те три старайся употреблять реже.

– Почему?

Она снова на меня посмотрела и вдруг спокойно ответила:

– Потому что у нас все и всё сап, всё что угодно may и каждый что-то must. А в результате – резиновые штампы или, если не хочешь штампом по голове, идиотские прыжки, приседания, ужимки… И очень редко кто понимает, что he or she just has to do.

И улыбка с ее лица совсем исчезла.

Ее муж, Эльмер Иванович, приехал вместе с ней строить коммунизм в Россию из Америки. И больше десяти лет строил его далеко за Уралом. А она побывала в лагере ЧСИР.

Я могу сказать, основываясь не на фактах или чьих-то словах, а на нескольких взглядах, которыми они смотрели друг на друга: эти люди любили друг друга совершенно. И они не озлобились на страну, которая отняла у них возможность родить своих детей.

Но и поговорить им было тут не с кем. Я не знаю, почему Мира Степановна выбрала меня для того, чтобы многое мне тем утром рассказать, откровенно высказаться о том, что творится вокруг…

Мы опоздали к середине второго урока.

Я не хотел ее подводить и сказал, что как-нибудь отоврусь, но она запретила:

– Врать всем иногда приходится. Но повод нужно для этого иметь серьезный. Какой у тебя урок?

– Валерья… то есть физика…

Тут она улыбнулась и сказала:

– Видишь, как хорошо. Врать не придется. Если нет цели соврать, то и не приходится.

А о Владимире Валериановиче я уже писал. Ему не нужно было врать, и понимал он все правильно.

Буйство трех стихий

Их привезли морозным вечером и сбросили возле нашей футбольной площадки. Сперва они падали сами – борт машины был открыт, и часть просто соскользнула вниз. Они бились о землю и друг о друга и не гудели, а кричали. У каждой был свой голос. Те, что примерзли или просто лежали на дне, выковыривал с помощью лома человек с медвежьей осанкой – и медвежьей силой.

Казалось, что посреди двора безумный великан играет на огромном расстроенном металлофоне. Никто не понял, что этот кошмарный набат может предвещать.

А потом они начали петь. Стоило подуть ветерку – и казалось, особенно темным зимним вечером, что двор оккупирован призраками. Этот пронизывающий до костного мозга и дрожи в коленях вой привел в бешенство всех дворовых и проживающих с хозяевами в квартирах собак. Они присоединились к адскому пению…

В Финляндии есть памятник композитору Сибелиусу. Его автор – скульптор Эйла Хилтунен. Она собрала из нескольких десятков медных трубок подобие органа, на котором играет ветер. Тоже не всегда складно получается. Но валяющиеся в нашем дворе трубы превзошли самые смелые акустические проекты. Вот по ним-то и должна была наконец-то прийти в наши квартиры горячая вода. Must go, сказал бы я.