Читать «Горячая вода, миллион кубометров» онлайн - страница 42

Испортили меня папины пластинки. С самого рождения я слушал в сознательном и бессознательном возрасте джаз. Я знал, кто такой Бах, но слышал его в исполнении трио Жака Люсье. На уроках физкультуры в первом классе я исполнял движение не по команде «раз», а «раз – точка»…

Преподавательница физкультуры говорила: «У него совершенно нет чувства ритма». Следом за ней то же самое заговорила преподавательница специальности. Что обо мне говорили преподаватели сольфеджио, лучше не вспоминать.

А возле здания этой окаянной школы был парк Пионеров. И самая большая ледяная горка там выросла зимой. Туда я вместо занятий и ходил. И однажды выкатился прямо под ноги раскрывшей обман маме.

Папа резонно решил, что при таком отношении к занятиям и абсолютной взаимности с преподавателями незачем переводить деньги (платить надо было и за музыкалку, и за пианино – его взяли напрокат).

Гитара поначалу напоминала мне о музыкальной школе. Но потом по ошибке папа дал мне послушать вместо бобины с Окуджавой пленку Высоцкого. Она начиналась с «Чести шахматной короны».

Я посмеялся и над шахматной короной, и над «Ой, Вань, гляди какие клоуны», но на другой стороне бобины первая же песня выбила из меня веселье. Это была «Тот, который не стрелял». А потом – «Банька по-белому».

Лучший учебник истории – семейный альбом. Лучшее пояснение – молчание. Нам промолчали в мельчайших подробностях конец тридцатых годов, ни единым словом не выдали, как стояли в очередях с передачами для родственников, уже получивших «десять лет без права переписки». Нам не делали ни намека на то, почему на еще довоенных фотографиях наши семьи ежегодно уменьшались вдвое. Никто не посмел бы при детях сказать, что такое «враг народа». Так что мы все – у кого было хоть что-то в голове – были прекрасно обо всем информированы. Мелодия тридцатых годов была мне прекрасно понятна. Слова спел Высоцкий.

Он, Высоцкий, объяснил мне, почему красавица и умница мамина тетка вышла замуж за животное в фуражке по имени дядя Прокофий. После этой свадебной фотографии семья перестала уменьшаться количественно на фотоснимках. И только одного Высоцкий не мог мне объяснить – кто рядом с дедом на фотографии, спрятанной под корешок альбома, красивый, в шляпе и галстуке и с такой милой девушкой под руку, и что значит на фотографии надпись: «Рика и Катя»…

Это я уже выяснил сам. Потом. Когда купил книгу «Голос Рамзая». На этом снимке были Рихард Зорге и двоюродная сестра деда – Катя Максимова. Мама подтвердила. Врет автор книги – не была она никакой рабочей ткацкой фабрики на Трехгорке. Она была актрисой и сначала учила Зорге говорить по-русски без акцента, а потом стала его женой…

Дедушка Виктор. Легенда семьи… Летчик, герой, затем – комбриг и большой армейский начальник, погиб на вторую неделю войны. Следом за похоронкой пришли трое – за ним. Не верили. Думали, прячется. Не знали они деда…