Читать «Горюч-камень (Повесть и рассказы)» онлайн - страница 6

Подошел Семка, высыпал из карманов десяток охотничьих патронов.

— А на что они нам без ружья? — заметил Петька.

— Если из них порох высыпать, может, на что пригодятся, — пояснил Семка и затараторил, обращаясь к Мишке: — Мишк, а помнишь, мы им чуть глаза себе не выжгли. К-а-ак фукнет! Ну, помнишь?

У Семки оживилось лицо, будто вспоминал он о чем-то очень приятном и неповторимом.

Ребята по очереди опоражнивали свои карманы, и на топчане рос ворох всевозможного вооружения. Тут были и ракеты с красными и зелеными ободками, и штык-трехгранник, и пустой патронташ, и даже чудом сохранившийся, потускневший, с обломанным концом буденовский клинок. Его принес Севка.

Вместе с клинком он отдал Петьке и обыкновенную рогатку, сделанную из противогазной маски. Подавал ее Севка с таким видом, словно это была не рогатка, а по меньшей мере пулемет «максим».

Петька еще раз окинул собранное богатство оценивающим взглядом и заключил:

— С таким оружием и одного немца не убьешь. Но отряд у нас будет. Как назовем его?

— Красные дьяволята, — предложил Семка.

— Это уже было!

Но лучше никто так и не придумал.

— Ладно! Будем пока без названия, — заключил Петька.

Бабку Коновалиху мальчишки недолюбливали, а Мишка особенно. Однажды ему была устроена дома порка за то, что он разбил окно в Коновалихином доме. Ненароком разбил — в лапту с Семкой играл на выгоне, и мячик угодил прямо в верхнее стекло горничного окошка. Вот крику-то было!

Коновалиха сначала погналась за лаптошниками, но где уж ей, толстой и неповоротливой, — те задали такого деру, что и собакам-то не угнаться!

Тогда Коновалиха направилась прямехонько к Машкиному дому. А вечером Мишку взгрели крапивой. Не столько больно, сколько обидно! Ну, ладно, Коновалиха, ладно!

И вот Мишка с Семкой лежат на меже Коновалихиного огорода и выжидают удобный момент. До подсолнухов— рукой подать, надо только картофельные грядки перескочить. Стоят они, низко склоненные под тяжестью желтых решет. Сейчас свернут по одному, по самому что ни на есть большому решету и пройдутся мимо Коновалихиных окон — пусть побесится.

…И вот ребята нарочито медленно идут по пустынному проулку, на ходу вышелушивают из ячеек и лузгают семечки. Подходя к Коновалихиной хате, замедляют шаги и смотрят на окна — знают, что Коновалиха, как всегда, сидит в эту пору перед раскрытым окном и пьет чай.

Окно и впрямь отворено. Но где же Коновалиха? И что это за плач слышится из окна? Мишка недоуменно взглянул на Семку, тот — на него, непонятно!

Забыв про подсолнечные решета и про месть, они остановились, прислушались. В хате Коновалихи было много женщин, они успокаивали причитающую в горьком плаче Коновалиху.

Вышла на порог соседка, утирая косынкой слезы.

— Тетя Поля, что это с ней? — спросил Мишка.

— Сына ее, Леньку, на фронте убили. Похоронка пришла.

…Что творилось в душе у ребят в ту минуту! Готовы были провалиться от стыда и зла на себя. У человека такое горе, а они!.. Каждый невольно представил себе безутешно плачущую старую женщину, потерявшую единственного сына. Шляпы подсолнухов полетели в придорожную крапиву, и ребята поспешили разойтись поодиночке, чтобы забиться куда-нибудь в густарь.