Читать «Горький привкус счастья» онлайн - страница 111

Для мастерской Элеонора приобрела старую трехкомнатную квартиру. Сделала перепланировку и отремонтировала нежилой чердак, превратив его в личное пространство «художника», то есть его, Борисово пространство. Иначе говоря – в спальню, куда вход посторонним строго воспрещен.

Первый этаж со снесенными перегородками превратился во что-то среднее между мастерской и галереей. Пространство заполнилось невероятным количеством картин, инсталляций и антикварными изделиями.

Через полтора года мастерская превратилась в самое богемное и гламурное место. И если не для всех жителей Москвы, то для лучшей ее половины точно.

В тусовке у него была своя роль – роль художника. Порой ему казалось, что на празднике жизни он всего лишь антураж. Но не возвращаться из-за этого недоразумения обратно у Вологодскую область?

Мастерская и машина чудом не попали под конфискацию, и только потому, что были оформлены на него. Он помнил, как Элеонора долго колебалась, на кого оформить покупку, но потом решительно подписала дарственную на его имя. Так он стал владельцем модной мастерской и машины в придачу. Правда, со временем, когда деньги закончились, пришлось почти весь антиквариат распродать. Осталась только добротная кожаная мебель какого-то британского бренда, которую Эля за бешеные деньги приобрела на аукционе.

– Ты чего улыбаешься?

– Вспомнил, как твоя Макеева здесь закатывала глаза.

– Кстати, я заметила, как она и на тебя смотрела.

Лера кокетливо поцеловала его в шею.

– Борис, поедем ко мне на обед?

– Нет. Езжай сама. Я немного поработаю.

Борис неловко оперся рукой о край стола. Подрамник упал на пол. Стук нарушил хрупкое душевное равновесие. Работа была лишь отговоркой. Ничего делать он не будет. После отъезда Леры он достанет из морозилки заготовленную бутылку, отключит телефон, и пусть завтра болит голова. В подтверждение своих намерений Борис поднял припавший пылью подрамник. В просвете между столом и стеной лежал забытый сверток, перетянутый бечевкой.

В тот день в мастерскую он вернулся в самый разгар спора.

Пять картин, его золотой запас, были расставлены, словно на аукционе. Но его напугало другое. Вначале он не придал особого значения вялым рассуждениям о живописи. Сколько Лериных подруг здесь перебывало, он уже и со счета сбился. Все было одно и то же, как по кальке: женщины с бокалом вина рассматривали работы, говорили о новых выставках картин, машин, драгоценностей, слегка кокетничали с ним и расходились. Он видел блеск в Лериных глазах. Гордилась им, что ли?

– Лерка, включи мозги! Какой Борис! Ты что! Этой работе лет двести! Ты присмотрись к краскам! Не скажу, что эту картину я уже видела где-то, но мой Артюхов купил в Париже подобную мазню! Ужасно дорого.

После услышанного он не стал заходить в мастерскую. Если бы девица знала, как она была близка к истине.

Вечером он вынул все картины из подрамников и аккуратно перевязал сверток бечевкой. Чем черт не шутит.

Борис дотянулся до подрамника и поставил его на место, закрыв проем, где лежал сверток. Испорченное настроение вернулось.