Читать «Горькая соль войны» онлайн - страница 87

А вы говорите, зачем милиция, зачем милиция! Да не будь ее, еще неизвестно, чем закончилось дело. В поселке живут люди серьезные, раз начав, они бы уже не остановились. Тут ведь дело принципа — так и равняли бы счет, пока родственники и друзья не кончились, а ведь это, почитай, большая часть поселковых жителей.

На Быковской дело обстояло несколько иначе, хотя и похоже.

Мария Фицлер рассказывала сбивчиво и постоянно отвлекалась от основных событий. Но понемногу картина происходящего начала вырисовываться. Как обычно, виной всему была водка.

Нет, изначально кавалеры хотели провести вечер культурно и благородно. Где они подцепили Анну и Татьяну, хозяйка дома не знала, но пришли они вшестером — все веселые и уже разгоряченные выпивкой.

Женщинам кавалеры купили сладкое винцо «Кюрдамир», себе взяли водочку, Мария Николаевна пожарила им картошечку, принесла из погреба соленых огурчиков и грибков, Пашка откуда-то приволок курицу, но она была неощипанная. Ей отрубили голову, бросили около керогаза и забыли после первых же рюмок.

— Шестеро, говорите? — переспросил Шарун. — Это что же, две женщины и четыре мужика?

— Ну почему же, — возразила хозяйка. — Трое на трое их было. Еще Алка Бакланова была, они ее вроде бы по пути встретили.

— А кто из мужиков гулял? — спросил Дронов.

— Пашка этот, дружок его, они его еще Армяшкой звали, по виду точно нерусский. А третий наш оболтус, Виноградов Ленька, на соседней улице живет.

— И что дальше было?

— Посидели они малость. Мужики выпили крепко. Пашка вроде бы Татьяну в кровать пригласил, да та отказалась. Смеялась, мол, тебе с одним глазом в мой мышиный глазик и не попасть. А он ей сказал: ну, в такую-то лоханку я не промахнусь. Она его по морде! Пашка обозлился, схватил ее за волосы, начал хлестать. Армяшка ему и говорит: ты, мол, на улицу с ней выйди, компанию не порть. На улице разбирайтесь. Тут Пашка левольверт свой и достал. Ткнул им армяшке в лоб и кричит: «Умный, да?! Шмальну вот сейчас, весь твой ум на стенке останется!» Девки, конечно, завизжали, Пашка Татьяну в охапку и на улицу с ней. Минут через десять воротился, сказал, что отпустил. Армяшка к тому времени с Анькой, которая Селиванова, на кровати пристроился. Я к себе ушла, больно мне надо на ихнюю похоть глазеть! Слышу, Анька с кровати ему и говорит: «Отпустил, говоришь? Знаем мы, отпустил бы, если бы Танька от тебя не убежала!» Пашка ей в ответ: «Тварюшка! Такие прошмандовки от настоящего мужика в жизнь не убегут!» Анна ему и выдала, мол, у настоящих мужиков бабы сами в койку ложатся. Тут выстрел и грохнул! Алка как заорет, я сразу поняла, чем дело пахнет, за печкой спряталась. Слышу, Армяшка и говорит: «Ну, какого хрена, Кривой, у меня вся рубашка в крови!» Пашка ему: «Застираешь!» и Алке говорит, мол, извини, подружка, так уж вышло, свидетель ты теперь, нет никакого резона тебя в живых оставлять! А сам на мою половину: где Машка? Ну, думаю, вот и все, последнее солнышко тебе сегодня светило. Полазил он, да с пьяных глаз меня не нашел. «Ушла, — говорит, — ее счастье». И Армяшке: «Выводи красотулю во двор, пускай последний разок на небо синее глянет».