Читать «Горькая линия» онлайн - страница 64

— Добавь, папа: и в отсутствии лишнего эскадрона кавалергардов…— ввернул в тон полковнику порядком захмелевший Аркадий.

— Правильно. Совершенно верно изволили заметить, господин сотник,— горячо подхватил старик.— Прошу не иронизировать. Да-с. Если хотите, то и в отсутствии лишнего кавалерийского эскадрона. Ибо известно, что очень часто этот самый лишний кавалерийский эскадрон может решить судьбу всей армии.

— Знаю, знаю, папа, почему ты так ратуешь за кавалерию,— сказал Аркадий, и тонкие губы его искривила улыбка. Он не любил своего отца за скупость, и теперь, захмелев, решил поиздеваться над стариком-. Аркадий отлично понимал, о чем мечтал старый полковник, тревожась якобы за боеспособность русской армии, и потому посоветовал:

— А знаешь, папа, говорят, война нынче неизбежна. А при войне — все карты в твои руки. Почему бы тебе не снестись с военным министерством и не послать рапорт с рецептом на спасение России?

— А что же ты думал?! И снесусь. Я, господа, все девять казачьих полков на Горькой линии в кратчайший срок на стремена поставлю… Конечно, само собой разумеется, пусть мне спустят сначала из военного министерства сообразный с порученным делом кредит.

— Вот уж чего там другого, а кредита-то я тебе, папа, на месте военного министра не доверил бы,— сказал Аркадий.

— Вот как?! То есть… отчего бы это, сотник?— опешил старик.

— Очень просто. Боюсь — проворуешься, папа…

— Ого! Однако неважного же вы мнения насчет родительских способностей, сотник! Не ожидал. Не думал…

— Нет, отчего же неважного? Наоборот…

— Ошибаетесь, сударь. Ошибаетесь. Да-с. На сей счет в министерстве за меня могут быть абсолютно спокойны. Я шесть казачьих эшелонов на Горькой линии строевыми лошадьми снабдил. А в отчетах перед войсковой управой пока еще, бог миловал, не напутал.

— Ну еще бы! У тебя же всегда была тут, папа, чистая работа!— насмешливо воскликнул Аркадий.

— Так точно. Опыт, сотник. Опыт!

И когда разговор полковника с сыном начал обретать все более враждебный и взаимно издевательский характер, грозя под конец перейти в прямой скандал, на выручку пришла Милица Васильевна. С помощью драбанта Авдеича она выволокла на террасу граммофон и завела первую попавшуюся под руки пластинку. Из огромного оранжевого рупора грянули звуки печального и торжественного вальса:

Тихо вокруг. Ветер туман унес. На сопках Маньчжурии воины спят И русских не слышат слез.

Гости умолкли. Замолчали и оба Скуратовых — старый и молодой. Молчал, задумчиво покусывая мундштук, и Алексей Алексеевич Стрепетов. Притихла в кресле и Наташа. Утомленная, печальная и от этого еще более похорошевшая, она сидела, полусмежив веки, изредка поглядывая на Алексея Алексеевича. Непривычное возбуждение, охватившее ее в минуты первого опьянения, сменилось теперь усталостью, ощущением слабости и теплоты, приятно разливающейся по всему телу.