Читать «Горстка людей (Роман об утраченной России)» онлайн - страница 44

Мария закрыла за собой дверь и прислонилась к притолоке. Она была в гневе и настроена весьма решительно. Ольга так кричала, что, услышав ее, она встала с постели. Голоса и полоска света привели ее к кабинету. Минут десять Мария слушала, стоя в темноте за дверью.

Наталия потрясенно смотрела на нее. Это была не та ласковая и уравновешенная женщина, которую она знала уже год, — генерал, главнокомандующий, да и только. Ольге было далеко до ее властности, Адичке — до ее уверенности в своей правоте. Она не предлагала и не спрашивала совета. Она приказывала:

— Похороны пройдут так, как мы решили. Я буду стоять у гроба с Наталией, Ксенией, Катей и детьми. Вы, Адичка и Ольга, станете позади, ближе к дверям. Никто не посмеет нам помешать. Никто!

Глаза ее встретились с глазами сына и дочери; она прочла в них ту же решимость, и былое спокойствие отчасти вернулось на ее прекрасное измученное лицо.

— Не следует показывать этим большевистским агитаторам, что мы их боимся, уж лучше дать им привести их угрозы в исполнение… как бы это ни было ужасно для нас…

«С самого начала войны князь Игорь Белгородский командовал санитарной частью, которую сам организовал. Будучи слабого здоровья, он мог занять высокую должность в тылу. Но он, как всякий русский патриот, почитал своим долгом воевать за родину и был со своей частью в самом пекле боев, рисковал жизнью на передовой, зачастую под градом артиллерийских снарядов. Тысячи русских матерей, чьи сыновья остались в живых, обязаны этим князю Белгородскому, десятки тысяч детей благодаря ему не стали сиротами. В Двенадцатой армии, и в частности в рядах Одиннадцатого сибирского армейского корпуса, в Отдельной бригаде и в Семнадцатой кавалерийской дивизии, вряд ли найдется хоть один офицер, хоть один солдат, которому князь Белгородский ни оказал бы помощь. Пусть убитые горем потери родные найдут утешение в том, что имя князя Белгородского всегда будут произносить с благодарностью. Пусть его осиротевший сын, когда станет взрослым, с гордостью хранит память о мужестве и самоотверженности своего доблестного отца».

Обращаясь к толпе, теснившейся в церкви и за ее дверьми, священник зачитывал послание генерала Домитриева, легендарного героя японской войны. Гомон и сутолока первых минут сменились внимательным и почтительным молчанием. Вчерашний матрос опять надсаживал глотку неподалеку от церкви, но никто больше его не слушал. Двух других большевистских эмиссаров, присланных сеять смуту в губернии, попросту не пустили в церковь те самые люди, которых они агитировали за час до службы на общей сходке.

То здесь, то там слышались рыдания. О кровавой расправе 1905 года забыли. Зато все вспомнили о мужестве Игоря, о спасенных им раненых, многие из которых были здесь, в церкви. Послание генерала Домитриева произвело на этих людей и на их родных колоссальное впечатление. Придя сюда, чтобы помешать похоронам, теперь они стояли на страже, готовые костьми лечь, если потребуется. И против ожиданий религиозный и патриотический порыв мало-помалу передался всем собравшимся крестьянам.