Читать «Горстка людей (Роман об утраченной России)» онлайн - страница 30

— Ты лучше меня знаешь, что нужно делать. Не жди моих приказаний, действуй…

— Но княжна Ольга…

— Княжна Ольга выросла в этом доме. А я здесь всего полгода. Откуда же мне, по-твоему, все это знать?

Наталия едва не добавила: «Да я и не хочу проводить дни за подсчетом провизии», — но сдержалась, понимая, что подобная откровенность может обидеть Пашу.

На одной из полок выстроились в ряд банки с крупным черносливом и сушеными абрикосами. Несколько килограммов орехов, собранных две недели назад, ждали в корзинах невесть какой обработки.

Паша приоткрыла дверь в ледник. Там хранилось много бутылок и бутылочек. На вопрос Наталии Паша ответила, что это все настойки и наливки, а делаются они на ягодах или на листьях черной смородины, брусники и клюквы. Она также показала соленые и маринованные грибы всех видов, по-разному приготовленные, с учетом вкусов всех домочадцев Белгородских. Глаза Паши за стеклами очков вдруг заблестели, а голос, обычно тихий и без выражения, словно окреп.

— Это все ты приготовила? — спросила Наталия.

Она едва расслышала «да», произнесенное почти шепотом. Паша зарделась как девушка. Наталия обняла ее и звонко расцеловала в обе щеки.

— Впредь заготовкой провизии будешь заниматься ты.

Паша хотела было возразить. Но Наталия жестом остановила ее и заговорила властно, что водилось за нею редко и потому обезоруживало собеседников.

— Я так хочу. Сегодня же я соберу прислугу и скажу всем, что отныне они должны слушаться только тебя.

Она протянула Паше тетрадь в коленкоровой обложке, набила карманы орехами и, напевая, покинула кладовую. Паша шла следом. «Я велю заквасить капусту, чтобы всем хватило на весь год», — сказала она в спину Наталии. Та не отвечала, и Паша добавила: «Это всегда делают по осени».

В последние несколько дней дожди и холода совершенно преобразили парк за окнами. Дважды налетавшая буря сорвала с деревьев последние листья, и теперь они прели на земле. По аллеям, раскисшим, кое-где заваленным обломанными ветками, ходить становилось все труднее, несмотря на усердие садовников, которым было приказано их расчищать. Наталия, собиравшаяся наведаться в коровник, отказалась от этой мысли.

Наморщив от досады нос, она смотрела на дождь, который лил не переставая, заволакивая пеленой все вокруг. Зарядило, видно, надолго, и она начинала жалеть, что осталась в деревне. Адичка, боясь, что жена заскучает, не раз предлагал ей провести часть осени и зимы в Петрограде. Но Наталия отказывалась, она и помыслить не могла о разлуке с ним. Больше всего ей хотелось, чтобы они уехали вместе, и она терпеливо, насколько могла, ждала, когда он сможет вырваться. Отъезд уже несколько раз откладывался и по сей день оставался под вопросом. Многочисленные заседания в уезде и волости отнимали у Адички время, которого и без того было в обрез.

Из-за непогоды Наталия перестала ездить с мужем верхом, когда он объезжал поместье. Она теперь не гуляла, не играла в теннис. Больницей тоже больше не занималась. Оставалась школа, где она время от времени бывала, когда ее вдруг одолевало желание хоть чем-то заняться. Ей нравилось общество учителя, молодого человека, беззаветно преданного своему делу и детям. Его терпение и вера восхищали Наталию. Ничто не могло заставить его опустить руки — ни лень учеников, ни равнодушие их родителей. Его уроки были для Наталии наукой и развлечением одновременно. На ее глазах маленькие упрямцы и невежды вдруг словно выходили из спячки, пробуждаясь к новой жизни. «Возьми на себя хоть один класс, — советовала ей Ольга. — Мы все учили детей». Наталия не отказывалась прямо, но медлила. «Ладно, потом», — неопределенно отвечала она.