Читать «Город отравленных душ» онлайн - страница 96

— Будут опять жаловаться! — буркнула Семёнова.

Она иногда смелела и перечила робко Честнухину. Рассчитывала, что их личная интимная связь дает ей на это право.

— Плевать на них! Всё это дерьмо рано или поздно повыгоняю. Тебе особо касается, чтобы никто не вякал в эфире насчет зарплаты. И тебя вышвырну из начальников. На голом окладе будешь сидеть, голой жопой на голом льду. Поняла! И не перечь мне.

Он не замечал уже ни своей грубости ни своего раздражения. Нутром зверя он ощущал опасность во всём происходящем.

Женщины украдкой косились на Честнухина. Каждая из них про себя отметила разительную перемену, произошедшую в нём. У него больше стал нос, отвисли губы, выросли уши. И руки стали какими-то узловатыми, будто вспухшими возле суставов.

— Я их всех переломаю! — не унимался он. — Вы мне выведайте зачинщиков. Нужно конкретно знать этих гадов.

— Что тут выяснять, — сказала Семёнова. — Они, в общем-то, известны. Скорее всего, всё тот же Новуцкий. Опять что-нибудь напишет в «Независимой газете».

— Ну, с этим, гадом, у меня особые счеты! Обломаю рано или поздно ему хребет. Он у меня еще в ногах будет валяться. Землю грызть заставлю! Я человек слова и будьте уверены, что спуску ни кому не дам. А теперь идите все и нюхайте, доносите. Я всё должен знать.

Оставшись один в кабинете, Честнухин выматерился.

— Дуры, шлюхи, ничего толком не знают! За что только я их содержу в аппарате!

Потом позвонил в бухгалтерию и сказал главному бухгалтеру:

— Может, будет какая-нибудь проверка, так вы заставьте своих дур все лишние бумаги уничтожить.

Послышалось тяжелое, нервное дыхание — молчание.

— Я что не понятно выразился? — рявкнул Честнухин.

— Понятно, — ответил женский голос. — Будем стараться.

Любовь Голева худенькая, пропитанная лекарствами и страхом, бывшая уборщица, позже кассирша, как огня боялась Честнухина. В снах она видела его чертом с рогами, копытами и хвостом.

— Вот и старайтесь. А ты гляди, а то опять в кассиры пересядешь. Будешь голой жопой об лед биться.

Бросив трубку, Честнухин рассмеялся, представив, как все сидевшие в его кабинете молодые полнобёдрые женщины, его заместительши и работницы бухгалтерии, голыми задами подпрыгивают на скользком, промороженном льду.

— Вот это корюшки! — вслух громко произнес он. — Лови, не хочу. Я их всех, действительно, уже не хочу.

Секретарша Татьяна, прозванная в среде журналистов Татьяной Верующей (как член секты баптистов была направлена с Украины на Чукотку, внедрять веру своей секты), заглянула в кабинет, испуганно спросила у Честнухина:

— Вам что-то нужно?

— Да нет! Впредь не мешай мыслить! — рявкнул начальник.

Поднялся со стула, присел несколько раз — какая-то неприятная тяга, ломота в ногах, точно они стали расти, и скручиваться, как рога у барана. Подошёл к большому зеркалу, висевшему у двери.

Так ясно и четко увидел в своем лице разительные перемены. Оно, по сути, было другим. Нос вырос («сволочь, вот почему всегда чесался и днем и утром!»), губы стали толстыми, будто у негра, и подбородок удлинился.