Читать «Город отравленных душ» онлайн - страница 65

На дворе стоял холодный октябрь, Анадырский лиман забило льдом.

Лето 42 года, пожалуй, было самым тяжелым в истории Чукотки. Всё население было задействовано на строительстве взлетно-посадочных площадок. Их строили в Лаврентия, Провидения, Уэлькале, Марково и Анадыре. Готовились к перегону боевых американских самолетов с Аляски. В Чукотском районе на строительство аэродрома сгоняли насильно людей со всех поселков. В Уэлькаль из Анадыря пришлось направлять 140 мужчин и женщин на строительство аэродрома. На Чукотку пароходом завезли несколько тысяч заключенных.

Особенно трудно давалось строительство аэродрома в Уэлькале. Разгружать пароходы приходилось в непогоду. Иногда кунгасы с деревоплитой переворачивались. Из ледяной воды груз приходилось вытаскивать вручную На утрамбованную выровненную землю укладывали несколько слоев дерево плиты, или секции сбитых реек. На стройках были задействованы даже дети в возрасте десяти-двенадцати лет. Кормили не щедро, но опять же спасала рыба. Её ловом занимались небольшие бригады рыбаков. Для летчиков построили небольшой домик — казарму. В Уэлькале возвели здание метеостанции, служебные помещения аэродрома, штаб воздушной дивизии. В Марково, Лаврентия, Анадыре подготовили запасные взлетно-посадочные полосы.

К середине сентября 1942 года в Москву полетело сообщение, что аэродром в далеком Уэлькале готов к приему самолетов с Аляски. На обследование трассы вылетел командир первой перегоночной авиадивизии полковник Мазурук. Это был опытный военный летчик, Герой Советского Союза. К тому же долгое время он летал в заполярье. Хорошо знал суровые условия Крайнего Севера.

Трижды откладывалось заседание окружного бюро ВКП(б) из-за задержки с приездом Мазурука. Секретарь окружного бюро Ласкин нервничал. Москва требовала быстрее на бюро принять решение о готовности трассы к работе. 24 сентября поздно вечером Мазурук со своим помощником по политической части сумел переправиться на катере через Анадырский лиман. Рано утром 25 сентября началось заседание бюро. Открыл его секретарь бюро Ласкин. Невысокого роста, лет сорока, полноватый, с большой лысиной. Говорил он спокойно, медленно, точно боялся сказать лишнее. Отметил важность задания правительства, по строительству авиатрассы, подчеркнул огромную, руководящую роль партии большевиков, энтузиазм, трудолюбие строителей. Затем было представлено слово самому Мазуруку. Молодому полковнику авиации, Герою к лицу была военная форма. Сообщение его было коротким.

— Какая нужна помощь от бюро? — спросил Ласкин. В голосе его прозвучало подобострастная деловитость.

— Как всегда — люди. Они нужны будут для расчистки от снега аэродромов и для завершения строительства еще пяти домиков в Уэлькале. — ответил Мазурук.

— Выполним! Постараемся подкинуть вам белорыбицы. Кетой вы на зиму запаслись. Оленинки подбросим, как только проложим зимники, — всё так же с энтузиазмом доложил Ласкин.

— Вот это хорошо. Лётчикам оленина и рыба понравились. А питаться им, сами понимаете, нужно хорошо. Зимой будут летать в кислородных масках, на высоте пяти-шести километрах. А на такой высоте без маски не обойтись. Ласкин было уж хотел закрыть заседание (проект решения был подготовлен заранее), но тут дверь кабинета открылась, на пороге появился помощник секретаря по техническим вопросам Воропаев. Он смело направился к столу, за которым восседал Ласкин. Тот удивленно посмотрел на вошедшего, мол как посмел, войди туда, где обсуждается такой важный вопрос. Но тут заметил в руке помощника бланк телеграммы, подумал «Что-то, наверное, стряслось».