Читать «Город и лес у моря (сборник)» онлайн - страница 6

Виталий Валентинович Бианки

С начала 1924 года в журнале «Новый Робинзон» В. Бианки не только печатает первые рассказы, но и ведет раздел «Лесная газета» – пока это сочетание фенологических заметок, известий из Зоопарка, рассказов о страшном наводнении в нашем городе (уже Ленинграде) в октябре 1924 года, а не будущая книга.

Повесть эта стала первым произведением Виталия Бианки, переведенным на иностранный (английский) язык. А друг отца рассказывал, что видел в краеведческом музее в Томске группу слепых школьников. Кто-то из них стал ощупывать чучело рыси и радостно воскликнул: «Мурзук, Мурзук!» Ведь повесть печаталась даже шрифтом для слепых.

«„Одинец“ – „монография“ о лосе (как „Мурзук“ – „монография“ о рыси), последнем лосе лебяженских лесов, о лосе, переплывшем Финский залив в поисках новых мест, где б не тревожили его вечно люди» – так отец рассказывает в письме к О. И. Капице о новой повести. И в следующем письме: «Пишу „Одинца“ – рассказ о лосе. Пишу захлебываясь. Увлекает и фабула, и то, что ярко вспоминаются встречи с лосями, охота, мой чудесный лосенок, пойманный и вскормленный своими руками». Весной 1927 года той же Ольге Иеронимовне снова об «Одинце»: «Линия фабулы ломаная, с поворотами, тупыми и острыми углами и без точек там, где точка казалась бы необходимой. А это последнее окрашивает в другой смысл все уже рассказанное… Заканчиваю переделывать „Одинца“. ‹…› Я все же полагаю, что через 10 лет о людях писать буду. Кое в чем я очень упрям». Последнее замечание связано, видимо, с тем, что как-то сложилось мнение, будто Бианки может и должен писать только о природе, а не о людях.

И, наверное, главное, что помогло начинающему писателю, а потом и окончательно выбравшему свой путь профессионала, – это то, что рядом с ним была друг и помощница, жена Вера Николаевна. Она не только освободила его от всех домашних забот, но и помогала в его писательском деле: переписывала рукописи (пишущей машинки еще не было), общалась с издательствами, разумно распоряжалась получаемыми мужем гонорарами. Во всем царило полное доверие друг к другу, взаимопонимание при большой разнице характеров. И не случайно, конечно, отец писал, что если когда-то будет издаваться его собрание сочинений, то он хочет, чтобы оно было посвящено Верике, его жене.

С 1924 года Виталий Бианки начал вести в журнале «Воробей» раздел о природе, названный им «Лесная газета»; многочисленные иллюстрации – художника и биолога А. Н. Формозова. А раздел «Как мы работаем» вел друг отца Борис Степанович Житков.

Встретились и подружились Бианки и Житков в недавно организованной детской редакции Государственного издательства (потом – «Детгизе») в здании бывшей компании «Зингер» на Невском. Борис Степанович стал ближайшим другом отца, старшим для него во многих отношениях, не только по возрасту. В журнале «Детская литература» в 1939 году (к годовщине смерти) была опубликована статья Бианки «Борис Степанович Житков и его литературное наследие». В ней он характеризует Житкова как очень разностороннего человека, умельца на все руки, прекрасного рассказчика и, конечно, писателя. Я, хоть была маленькой, помню Бориса Степановича и у нас дома, и когда отец брал меня к нему в гости. А что рассказать могу? – да ничего. Запомнился больше всего желтый тряпочный абажур над круглым обеденным столом, вероятно, потому, что у нас в столовой была высоко у потолка люстра со стеклянными абажурами. Да и внешность Бориса Степановича запомнилась – наверное, тоже по контрасту: он был ростом гораздо ниже отца. Вот и все. К сожалению, о многих интересных людях, с кем в детстве я познакомилась через отца, ничего рассказать не могу, хотя след в моей душе они явно оставили.