Читать «Горный поход» онлайн - страница 37

Вот идут главные силы.

— Огонь!

И взвод Казаряна открывает огонь по целой колонне противника.

Останавливается противник, недоуменный, растерянный.

Быстро развертывается, думая, что имеет дело с большим отрядом красных. Принимает бой. Начинается долгая перестрелка. А когда Казарян видит, что дело затягивается и будет ему тут конец, он ловко ускользает и опять начинает канительную перестрелку.

Мечется взвод Казаряна, ускользает от наседающего противника.

Но уже совсем отрезан ему путь.

Не уйти.

Не уйти.

Бросает Казарян тропу. Без дорог, через заросли, по скалам проходит он в мирную долину реки Гудураули.

Ушел.

Ну, теперь вздохнуть бы да драпать — благо путь еще свободен. Но взвод Казаряна — ударный взвод.

Нет, драпать рано.

И Казарян организует засаду на пути, по которому, по его расчетам, будет двигаться противник.

Засели…

Противник, не видя перед собой неугомонных красных, вытянулся головными частями на тропу. Торопится догнать отходящих красных и сесть им на плечи.

Тут-то и встретил его свинец Казаряна, Били в упор, организованно и деловито.

Взвод вернулся в полк, блестяще выполнив задачу.

Так отходит полк по тяжелой, неудобной, каменистой тропе, что вьется над рекой Коблиан-Чай.

Сзади противник. Его удерживает на последних рубежах четвертая рота, прикрывающая отход полка. Планомерно идет отход. Уже вытянулись все подразделения.

Дошли до кочевки Байбург. Здесь, у реки, объявлен привал, и бойцы, вчера занимавшие оборону, рывшие весь день окопы, ночью мало спавшие, с утра дравшиеся в обороне, затем проделавшие тяжелый выход из боя, — бойцы с радостью снимали сапоги, мыли в реке ноги, сушили потные портянки, отдыхали, ели, потому что…

Да, потому что, несмотря на усталость бойцов, им предстоял еще ночной марш.

НОЧНОЙ МАРШ

1

Не бывает ночей темнее южных. Какая-то плотная, осязаемая, как бархат, темень лежит вокруг. Предметы, окружающие тебя, имеют причудливые формы: так, вороная, черная в яблоках лошадь идущего впереди меня посредника кажется мне комбинацией трех покачивающихся белых пятен, иногда мне представляется, что это и не лошадь вовсе, а трехпарусная шхуна плывет, качаясь. Иногда, впрочем, та трехпарусная шхуна негромко ржет.

У посредника Шленского — маленький фонарик. Батарейка тощая, ее не надолго хватит, и Шленский экономит: бросит вперед беглый луч, осветит каменья, лужицы, невообразимую какую-то грязь, пробормочет:

— Черт, по какой мы дрянной дороге идем! — И погасит фонарик. И тогда еще чернее мрак.

Рота вытянулась узкой послушной лентой: у нее — одни глаза, одна голова и только ног много. Глаза и голова там, впереди, где единственный фонарь. Его торжественно несет красноармеец, словно на карнавале.

Около фонарщика командир роты, а сзади единое туловище роты, слепое в буквальном смысле слова. И каждая пара ног в этом туловище только и старается, как бы уследить, куда ступила впереди идущая пара ног и как бы попасть в этот след: так вернее.

Сзади — нечастые выстрелы. Это наш взвод отражает неугомонного противника, преследующего нас по пятам.