Читать «Голубь и голубка» онлайн - страница 2

И на мгновение он оказался с нею на пути в Умтали. Была ночь. Она сидела в углу сонная. Ее нежный подбородок уткнулся в мягкий воротник, веки с золотыми каштановыми ресницами были опущены.

Он любил до безумия ее тонкий маленький носик, ее прекрасные губы, ее ухо как у ребенка и золотистый каштановый завиток, который наполовину закрывал его. Они пробирались сквозь джунгли. Было тепло и темно. И это было где-то очень далеко.

Потом она проснулась и сказала: «Я спала?» И он ответил: — Да. Тебе хорошо? Сейчас, позволь мне… И он наклонился вперед, чтобы… Он склонился над нею.

Это было таким счастьем, о котором он не мог и мечтать. Но это придало ему храбрости. Он спустился вниз, схватил соломенную шляпу в прихожей и сказал, закрывая парадную дверь: «Ну что ж, я могу только попытать своего счастья, и все.»

Но счастье его было тут же, мягко говоря, подпорчено. По садовой дорожке взад-вперёд прохаживалась его мать с Чинни и Бидди, старыми пекинесами.

Разумеется, Реджинальд в матери души не чаял, и всё такое. Она желала ему добра, была бесконечно терпелива, и так далее. Но несомненно и то, что она была суровой родительницей.

И бывали в жизни Реджи моменты, и не раз, ещё до смерти дяди Алика, оставившего ему фруктовую ферму, когда он убеждался, что быть единственным сыном вдовы — едва ли не худшее наказание для молодого человека.

А дело усложнялось тем, что кроме матери у него не было решительно никого. Она не только заменяла ему обоих родителей — это само собой — но и успела рассориться со всеми родственниками, своими и супруга, ещё когда Реджи под стол пешком ходил.

Так что всякий раз, как Реджи вспоминал о доме, сидя на затемнённой веранде при свете звёзд, а граммофон надрывался: «Что наша жизнь, как не любовь?», перед глазами была одна только матушка. Высокая и дородная, она с шуршанием брела по садовой дорожке, а следом за ней Чинни и Бидди…

Мать, с занесенными ножницами, готовая, так или иначе, отстричь безжизненную голову, остановилась при виде Реджи.

— Ты не уходишь, Реджиналд? — спросила она, хотя заметила, что он собирался.

— Я вернусь к чаю, матушка, — ответил Реджи с некоторым напряжением в голосе, погружая руки в карманы своего сюртука.

Чик. Голова полетела прочь. Реджи едва не подскочил.

— Я подумала, что ты мог бы в последний день и матери внимание уделить, — сказала она.

Молчание. Пекинесы уставились на него. Они понимали каждое слово матери.

Бидди лежала с высунутым языком. Она была настолько толстой и лоснящейся, что походила на сгусток полурасплавленной ириски. А фарфоровые глаза Чинни хмуро посмотрели на Реджиналда, и пес слегка фыркнул, как будто целый мир был одним неприятным запахом.

Чик, снова щелкнули ножницы. Бедняжки, вот им досталось!

— И куда ты идешь, может твоя мать поинтересоваться? — спросила она.

Наконец, всё осталось позади, но Реджи не замедлял шагу, пока не скрылся из виду и не оказался на полпути к дому полковника Проктора. Только тогда он заметил, до чего был чудный день.

Все утро шел дождь, какой бывает под конец лета — тёплый, обильный, скоротечный. А теперь небо было ясным, если не считать длинной вереницы облаков, похожей на утят, плывущих над лесом. Ветра было достаточно, чтобы стряхнуть с деревьев последние капли дождя; одна такая разлетелась звёздочкой по его руке. Кап! — другая упала на шляпу.