Читать «Голубой журавль» онлайн - страница 11

— О том самом и толкую! — перебил я его.— Мой совет имеет к аутотренингу самое непосредственное отношение. Главная его суть вот в чем: каждый человек обладает способностью самовнушения...— Я нарочно сделал паузу, чтобы смысл сказанного дошел до сознания Агафона.— Понимаешь, са-мо-вну-шения.— Последнее слово я произнес по слогам.

Прохожие начали обращать на нас внимание — стоим как столбы посреди дороги. Я предложил:

— Пойдем-ка вон туда во двор, на скамье посидим. Наш разговор в несколько минут не уложить.

Озадаченный, Агафон покорно шел за мной следом. Даже не понукал больше, когда мы сели.

— Чтобы все как следует понять, надо самому эту книгу прочесть. Причем очень внимательно! Но самое главное я все же попробую растолковать.— Я опять сделал паузу, чтобы мой собеседник-тугодум настроился слушать.— Если человек всерьез, очень настойчиво, займется аутотренингом, то сможет устранить всяческие неполадки в самом себе.

— То есть? — В глазах Агафона начала проясняться мысль.

— Как ты сам не понимаешь? Таким способом можно и от заикания избавиться... или, во всяком случае, попробовать.

Слово «заикания» я произнес с опаской, хоть перед тем и сделал такое основательное предисловие.

- Ты это всерьез?

- Сам подумай: кто решится о таком толковать с тобой не всерьез?

- А как это... попробовать?

- Ты заметил, конечно, за собой: когда с ребятами общаешься, то почти что не заикаешься? Но стоит тебе начать урок отвечать...— Я не договорил.

- Ну да, потому что психую, когда к учительскому столу выхожу... Значит, надо внушить себе, что я их не боюсь?

- Как бы поточнее сказать? Надо научиться как можно свободнее держать себя. (Можно, наверное, было прибавить: вот как сегодня, когда ты по истории отвечал, хоть учитель сам все испортил. Но не хватило решимости.) Когда ты выходишь к учительскому столу, то только об одном думаешь, одного боишься: сейчас опять начну заикаться. Слишком уж желаешь избавиться от своего недуга! Ведь верно? А надо перехитрить свое подсознание, позволить себе заикаться.

Для начала было сказано более чем достаточно. Я искоса поглядел на Агафона: каково же сейчас его бедной головушке?

- Ну наговорил ты мне!..

- Чтобы как следует все понять, надо самому эту

книгу прочесть, и не один раз. Завтра же принесу ее тебе.

Я нарочно не спросил, надо ли приносить. Из-за привычного упрямства он мог бы отказаться. Несколько минут, уставившись в одну точку, Агафон молчал, как бы не замечая, что я сижу рядом. Не меняя позы, вдруг спросил:

— А знаешь, как я заикой стал? В детстве, когда мне было неполных четыре года, родитель испугал. Сам я не помню, мать рассказывала.— Помолчав немного, прибавил: — Родитель у меня алкоголик.

Я попросту онемел от такого признания. Впрочем, Агафон и не ждал от меня слов сочувствия. Помолчав опять — я даже шелохнуться остерегался,— задал новый вопрос:

- Небось не испытал, что это такое — родитель-алкоголик? К тому же еще и буян.

- Нет.

- Счастье твое. Давно бы я стреканул куда глаза глядят из нашего города, да мать жалко: забьет он ее без меня.