Читать «Голод (пер. Химона)» онлайн - страница 33
Кнут Гамсун
Такимъ образомъ, я дошелъ до самаго дома. Дойдя до двери, я замѣтилъ, что потерялъ свои ключи.
«Да, разумѣется, — сказалъ и злобно, — почему мнѣ и не потерять ключей?» Я жилъ во дворѣ, гдѣ внизу была конюшня, а наверху бывшая жестяная мастерская; ворота на ночъ закрывались, и никто, никто не могъ мнѣ ихъ открыть, — почему было мнѣ не потерять ключа? Я промокъ какъ собака и немного проголодался, совсѣмъ немножко проголодался, а колѣни мои устали до смѣшного, — почему было ихъ и не потерять? Почему весь домъ не передвинулся въ поле, когда я подошелъ и хотѣлъ войти?.. Ожесточенный голодомъ и неудачей, я смѣялся самъ надъ собой.
Я слышалъ, какъ лошади стучали въ конюшнѣ, я могъ видѣть свое окно; но не могъ открыть воротъ и не могъ войти. Усталый и разозленный, я рѣшилъ вернуться на мостъ, чтобы разыскать ключи.
Дождь опятъ началъ итти, и я чувствовалъ, какъ за мою шею забѣгала струйка за струйкой.
У Ратуши мнѣ пришла счастливая мысль: я отыщу полицейскаго, чтобъ мнѣ открыли ворота. Я тотчасъ же обратился къ полицейскому и сталъ настоятельно просить его пойти со мной и впустить меня, если онъ можетъ.
Да, если онъ можетъ, то да! Но онъ не могъ! у него не было ключа. Полицейскій ключъ не здѣсь, онъ находится въ части.
— Что теперь дѣлать?
— Да пойти въ какую-нибудь гостиницу и лечь спать.
— Въ гостиницу я не могу итти, у меня нѣтъ денегъ! Я покутилъ немного… въ ресторанѣ… понимаете…
Мы постояли нѣкоторое время на ступеняхъ ратуши. Онъ думалъ и обдумывалъ что-то я разсматривалъ меня съ ногъ до головы. Дождь лилъ, какъ изъ ведра!..
— Пойдите въ часть и скажите, что у васъ нѣтъ пріюта, — сказалъ онъ.
Безпріютный, — это еще не приходило мнѣ въ голову. Да, чортъ возьми, это была хорошая идея! И я поблагодарилъ городового за прекрасную мысль! Значитъ, мнѣ просто нужно пойти и сказать, что я безпріютный?
— Да, очень просто!..
— Ваше имя? — спросилъ сторожъ.
— Тангенъ, Андреасъ Тангенъ.
Я не зналъ, зачѣмъ я лгалъ. Мои мысли какъ-то свободно блуждали и приносили мнѣ всякія выдумки; это отдаленное имя пришло мнѣ въ голову въ эту минуту, и я произнесъ его безъ всякаго расчета, я лгалъ безъ всякой нужды.
— Занятіе?
Гм… занятіе! Какое же было, собственно говоря, мое занятіе? Я хотѣлъ выдать себя сперва за жестяныхъ дѣлъ мастера, но этого я не посмѣлъ. Я выдумалъ такое имя, которое не каждый мастеръ можетъ имѣть, и кромѣ того я носилъ очки. Мнѣ вздумалось быть нахальнымъ; я сдѣлалъ шагъ впередъ и сказалъ твердо и торжественно:
— Журналистъ.
Дежурный какъ-то вздрогнулъ прежде, чѣмъ это записать, а я сталъ у шкафа важно, какъ статскій совѣтникъ. Онъ повѣрилъ мнѣ сразу. Это было удивительное зрѣлище — безпріютный журналистъ ночью въ ратушѣ.
— Въ какой газетѣ вы сотрудничаете, господинъ Тангенъ?
— Въ Моргенблаттѣ,- сказалъ я. — Къ сожалѣнію, я покутилъ сегодня немножко.
— Ахъ, объ этомъ не стоитъ говорить! — перебилъ онъ меня и прибавилъ, улыбаясь:- Если молодежь кутитъ… это вполнѣ понятно…
Онъ позвалъ городового и сказалъ, приподнявшись и вѣжливо кланяясь.
— Отведите господина въ особое отдѣленіе, наверхъ. Покойной ночи!