Читать «Год спокойного солнца» онлайн - страница 85

В тот свой первый побег, когда очертя голову умчался он в Сибирь, Марат надеялся, как клин, клином вышибают, победить в себе страх перед снежными зимами и — не Наташе, себе — доказать собственную жизнестойкость. Поплавав навигацию на Оби и зиму проработав в затоне, он попробовал еще и сочинить небольшую повесть под названием «Большая река». Дело, вроде бы, пошло, и в конце зимы он отнес рукопись в журнал. Ждал похвал, ну в крайнем случае каких-то частных замечаний, которые можно легко поправить. Но повесть безжалостно «зарезали». Много ему всякого наговорили. Рыхлость композиции, неумение лепить характеры, стиль в конце концов — все это еще понять мог, с обидой да принять. Одного не понял ни тогда, ни после: его обвинили в незнании жизни. Так, как он описывал, в жизни, оказывается, не бывает. Матросы не таскают на заплечных «горбушах» огромные сундуки, не дерутся в кровь, не… Словом, в портах механизация растет, повышается общий и профессиональный уровень плавсостава и все такое прочее. Возвращаясь из редакции к себе в общежитие, он хотел разложить на льду реки, прямо на пешеходной тропе костер и сжечь злосчастную рукопись. Но в последний момент передумал и папку эту сохранил.

Развязав тесемочки, Марат стал перебирать листы, читая то одно место, то другое. Теперь, спустя время, все написанное и впрямь казалось слабым, надуманным, будто и не о пережитом писал. Но что-то и нравилось. Заключительные строки вдруг отозвались в душе тоской об ушедшем.

«Теплоход шел в свой последний рейс. Приближалась зима. Под Белогорьем уже ледяные забереги появились, а в Салехарде повалил густой липкий снег и серая шуга поплыла по реке. Южнее же, когда возвращались, берега были еще по-осеннему ярки. Во всей красе плыла мимо русская, сибирская природа, ставшая за месяцы плавания родной, понятной, любимой. Я вспомнил, что через несколько дней судно встанет на всю зиму в затон, и почему-то стало вдруг грустно. Отчего же? Ведь так ждал, когда придет всему этому конец, когда не нужно будет выходить на палубу с мокрой шваброй, таскать на „горбушах“ ящики и мешки по крутым ступеням трюма, мыть из шланга пассажирские ватерклозеты… Когда чистенький мальчик в окне каюты первого класса спросил меня: „Дядя, вы дворник?“ — я твердо решил из матросов уйти и искать себе другую профессию. И вдруг — грусть…

Летели в высоком бледно-голубом небе гуси, призывно кричали — звали с собой, в погоню за ушедшим летом, в бесснежные зеленые края. Милые, куда же вы зовете, зачем? Ведь сами же, если уцелеете в чужих краях, вернетесь сюда весной…

Таяла в мглистой дали гусиная стая, гонимая близкими морозами в нелюбимые страны. Упрямо летели птицы на юг, не ведая, доведется ли им вернуться туда, где каждая из них, впервые взлетев в поднебесье на молодых неокрепших крыльях, увидела, как хороша эта бескрайняя, сияющая под невысоким солнцем холодная земля, которая называется родиной».