Читать «Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере» онлайн - страница 58

Детишки сильно переболели, их трясло и лихорадило. (Шлихтер знал: Евгения поймет, что речь идет о комитете.) Сейчас постепенно, медленно выздоравливают. Помогают и лекарства, которые я привез. А сначала растерялся и думал: «Что делать?»

Я снял симпатичную и удобную для нас квартиру, сравнительно дешевую, у одного пехотного офицера, который живет на втором этаже и постоянно находится в разъездах. Это три небольшие комнатенки и уютная кухонька. Двор тихий. Уличного шума не слышно. Единственное неудобство — сестра военного. Она не то студентка консерватории, не то преподавательница музыки, целый день музицирует или дает уроки на фортепиано. Наша квартирка заполнена музыкой…

Завтра придут женщины и будут «мазать хату».

Я обил немало порогов, пока не встретил добрую душу, которая согласилась походатайствовать о том, чтобы меня приняли на работу. Добрая душа заставила меня написать слезное прошение. Она взяла на себя труд повозиться в архивах и извлекла на свет божий ответ на наше прошение, которое мы посылали в Управление Юго-Западных железных дорог, принять меня на работу бухгалтером или хотя бы статистиком. Помнишь, мы получили в Самаре официальный отказ? Добрая душа достала в архиве подлинник. Привожу его полностью:

«Александр Шлихтер с 1900 г. состоял под негласным надзором полиции, а с 1901 г. был вновь привлечен при Самарском губернском жандармском управлении в качестве обвиняемого в государственном преступлении к дознанию, каковое по высочайшему повелению, последовавшему 19 июня 1902 г., прекращено, почему в принятии на службу в Управление Юго-Западных железных дорог в том же году Шлихтеру было отказано».

Какая логика: «прекращено», а посему «отказано»! Как видишь, Женюточка, я был на грани нового судебного разбирательства, которое могло окончиться новой ссылкой, и теперь понятно, почему нас арестовали и так долго держали в самарских «Крестах». Милый Темочка, к счастью, не помнит, что вместе с тобой сидел в тюрьме, еще не умея ходить! Но теперь все прошло. Добрая душа сказала, что документы мои не «липа», и сам я внушаю полнейшее доверие…»

Стоя на лестничной площадке у массивных дубовых дверей, Шлихтер почувствовал, что его осмотрели с головы до ног через какой-то секретный глазок, Каждый новый адрес таил в себе загадку простую, но категорическую, как игра в чет и нечет, в орел и решку: да или нет. Удача или провал. Вот почему, прежде чем нажать на кнопку звонка, он оглянулся, прислушался и сделал глубокий вдох.

Повернулся ключ, и дверь приоткрылась, придержанная тяжелой медной цепочкой. В просвет выглянуло румяное девичье лицо. На голове юницы — кружевная наколка, а поверх синего платьица топорщился отороченный кружевами белый накрахмаленный фартук.

— Доктор в отъезде, приходите, пожалуйста, завтра! — мягким полтавским говорком сказала она.

«Наталка Полтавка!» — подумал он.

— Я Никодим! — назвался Александр, и цепочка с характерным звяканьем откинулась, дверь распахнулась.