Читать «Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере» онлайн - страница 150
Петр Александрович Лубенский
На площади снова зацокали копыта лошадей.
— Александр Григорьевич, я буду ждать вас? — вопросительно шепнул Вакар. Он уже оправился от первой растерянности, и в нем заговорил старый подпольщик. Сейчас, имея удостоверение сотрудника легальной газеты, нужно выскользнуть, не выдав своей связи с комитетом.
Шлихтер кивнул.
В зале оставались немногие, и они поодиночке исчезали.
Шлихтер понял: увлекшись разгромом толпы, военные упустили из виду помещение думы, выход из нее во двор. Но в любую минуту сюда могла ворваться полиция или еще хуже — погромщики. Он тоже направился к выходу, стараясь подавить нарастающее волнение.
Не пройдя и квартала, заметил: за ним по пятам следует какой-то невзрачный человек и буквально ест его взглядом. «Шпик?» Александр остановился и резко обернулся. Человек быстро подошел и тихо заговорил:
— Вы не узнали меня?
— Не имею…
— Да вы же мой первый учитель социализма! Помните железнодорожного рабочего, у которого…
Шлихтер смутился.
— Веселого мало: не узнал… Простите меня, дорогой товарищ.
Перед глазами мелькнула тесная каморка, в которую на сходку группы рабочих его пригласили еще в первые месяцы после приезда в Киев…
— Пойдемте ко мне, сейчас на улице опасно. — У молодого рабочего были удивительно добрые глаза.
— Спасибо, товарищ! В такой момент… Но не обессудьте, у меня сейчас другая дорога…
Рабочий понимающе кивнул.
Александр Григорьевич уже спокойнее пошел дальше.
Стук вагонных колес… Всегда он почему-то напоминал биение пульса. И всегда — учащенное!
Вольно, больно уезжать… Да, Красавск… Это название никак не вяжется с тем, что пришлось пережить городу за последние дни… И откуда столько громил? У многих в руках белые, свежевыструганные палки… Уж не ведомством ли полицмейстера Цихоцкого было организовано их производство?
Выбитые витрины… Разгромленные магазины… Разорванные перины и подушки в бедных еврейских квартирах…
Погром…
— А, ты красной тряпке поклоняешься?
— А, ты царский вензель топтал?
— Так тебе свободы захотелось?!
— Жидовская морда! Студентская сопля! Тебе восемь часов работать захотелось? Дай ему восемь раз по башке!..
А по улице с трехцветными флагами, с хоругвями, на которых намалеваны бесстрастные лики святых, под охраной полиции — громилы из черносотенного «Союза русского народа»… Ревущее, озверелое чудовище, обученное петь: «Боже, царя храни!»
Звон разбитого стекла. Треск выламываемых дверей. Вопли. Проклятия. Стоны…
…Александр содрогнулся, вспомнив весь путь, проделанный тогда от думы.
К Вакару он не решился направиться, хотя тот и ждал его. Зачем лишний риск для человека, которому нужно остаться легальным. В городе много людей, которых охранка не знает и которые уже предоставляли ему убежище.
И вот звонок в квартиру, где состоялось его знакомство с Киевским комитетом. Молоденькая служанка на пороге — «Наталка Полтавка». Узнала. Улыбнулась, но очень что-то грустно.
— Пан и пани не велели никого из чужих впускать.
— Я ведь не чужой, — тоже грустно усмехнулся Шлихтер.
Нерешительное переминание с ноги на ногу за дверью, сдерживаемой цепочкой.