Читать «Гиббон Э. - Закат и падение Римской империи. Том 2» онлайн - страница 281

Алеманны заняли земли, которые входят в настоящее время в состав Эльзаса и Лотарингии; франки заняли остров ба-тавов вместе с обширным округом Брабанта, который был в то время известен под именем Токсандрии⁶⁶* и может считаться за колыбель французской монархии⁶⁷*. Завоевания германцев простирались от истоков Рейна до его устья, более чем на сорок миль к западу от этой реки, и были населены колониями, носившими их имя и состоявшими из их соотечественников; а сцена их опустошений была в три раза более обширна, нежели сцена их завоеваний. На'более дальнем расстоянии неукрепленные города Галлии были покинуты жителями, а население укрепленных городов, полагавшееся на свои силы и свою бдительность, было вынуждено довольствоваться теми средствами продовольствия, которые оно могло добывать на незастроенной земле, находившейся внутри городских стен. Легионы, которые были уменьшены в своем численном размере, которые не получали ни жалованья, ни провианта и у которых не было ни оружия, ни дисциплины, трепетали при приближении и даже при имени варваров.

При таких-то печальных условиях неопытному юноше было поручено защищать галльские провинции и управлять ими, или, скорее, - как он сам выражался - ему было поручено выставлять напоказ тщеславное подобие императорского величия. Уединенное, схоластическое образование Юлиана, знакомившее его не с военным искусством, а с книгами и не столько с живыми людьми,сколько с мертвыми, оставило его в глубоком невежестве касательно практических приемов войны и управления; а когда он неуклюже повторял некоторые военные упражнения, которые ему было необходимо знать, он со вздохом восклицал: «О Платеж, Платон, какое занятие для философа!» Однако даже та спекулятивная философия, которую так склонны презирать деловые люди, наполнила ум Юлиана самыми благородными принципами и самыми достойными подражания образцами - она внушила ему любовь добродетели, жажду славы и презрение к смерти. Воздержанная жизнь, к которой приучают в школах, еще более необходима при строгой лагерной дисциплине. Количество пищи и сна Юлиан соразмерял с безыскусственными требованиями натуры. Отвергая с негодованием изысканные кушанья, которые подавались за его столом, он удовлетворял свой аппетит грубой и простой пищей, которую ели простые солдаты. Во время суровой галльской зимы он никогда не позволял разводить огонь в своей спальне, а после непродолжительного и по временам прерываемого сна он нередко вставал среди ночи с разложенного на полу ковра для того, чтоб сделать какое-нибудь неотложное распоряжение, для того, чтобы обойти патрули, или для того, чтоб уловить несколько минут для своих любимых занятий⁶*). Правила красноречия, которые он до сих пор применял к вымышленным сюжетам декламации, он стал теперь с большей пользой употреблять на то, чтоб возбуждать или сдерживать страсти вооруженной массы людей, и, хотя привычки молодости и литературные занятия познакомили Юлиана всего ближе с красотами греческого языка, он научился хорошо владеть и латинским языком⁶⁹). Так как Юлиан не готовил себя с молодости к роли законодателя или судьи, то следует полагать, что он не занимался серьезным изучением гражданского законодательства римлян; но из своих философских занятий он извлек непоколебимую любовь к справедливости, смягчавшуюся его естественной склонностью к милосердию, он извлек знакомство с общими принципами беспристрастия и проверки доказательств, равно как способность с терпением вникать в самые сложные и трудные вопросы, какие только ему приходилось разрешать.