Читать «Гермоген» онлайн - страница 81

Нет, ничего не спросил, хотя в следственном деле были противоречия. Взор у патриарха холодный, смотрит перед собой, словно не видит людей. И говорить начал без размышлений и сожалений, без скорби, а равнодушным тоном следствия:

   — Перед государем Михайлы и Григория Нагих и углицких посадских людей измена явная:, царевичу Димитрию смерть учинилась Божьим судом; а Михаила Нагой государевых приказных людей, дьяка Михайла Битяговского с сыном, Никиту Качалова и других дворян, жильцов и посадских людей, которые стояли за правду, велел побить напрасно, за то, что Михайла Битяговский с Михайлой Нагим часто бранился за государя. Зачем он, Нагой, держал у себя ведуна, Андрюшу Мочалова, и много других ведунов? За такое великое изменное дело Михайла Нагой с братьею и мужики угличские по своим винам дошли до всякого наказания...

Многие иерархи слушали Иова, не подымая глаз, чтобы не выдать своего сомнения. Так ли верно, что смерть учинилась царевичу Божьим судом? Кто тому свидетель? И видимо, угадывая эту смуту в умах сидящих перед ним людей, патриарх поспешил закончить своё выступление словами:

   — Но это дело земское, градское, то ведает Бог да государь. Всё в его царской руке, и казнь, и опала, и милость; а наша должность молить Бога о государе, государыне, о их многолетнем здравии и о тишине междоусобной брани...

Собор единодушно обвинил Нагих. И кто бы возражал против такого решения? Нагие действительно были повинны в убийстве людей до суда и следствия. Гермоген молчал на соборе, подобно большинству иерархов, но был в самом мятежном настроении духа. Или патриарх не волен был сказать о великой беде, постигшей державу со смертью царевича? Или на уста его наложена была печать? И зачем надо было обвинять Нагих в «великом изменном деле»?

Гермоген поймёт это позже, когда Мария Нагая будет пострижена в монахини. Пока она сохраняла имя державной вдовы Ивана Грозного, Борис Годунов видел в ней опасность для своих притязаний на престол. Он постриг в монахини и вдову ливонского короля Магнуса Марию Владимировну (дочь двоюродного брата Ивана Грозного — князя Владимира Старицкого). О малолетней дочери этой несчастной вдовы говорили, что она умерла не своей смертью. Был ослеплён в ссылке касимовский хан Симеон Бекбулатович. Дивно ли, что Годунову понадобились обвинения против Нагих в «великом изменном деле», чтобы постричь Марию Нагую? Ныне не осталось никого, кто был бы хотя бы отдалённо причастен к царской фамилии. Годунов может быть спокоен. Феодор зело слаб здоровьем и бездетен...