Читать «Гермоген» онлайн - страница 126

Воевода Михайла Салтыков отказался идти под Ливны, «норовя окаянному Гришке». Они с воеводой Петром Шереметевым заявили, что «трудно против природного государя воевать». Князь Рубец-Мосальский сдал Путивль, самый важный город Северской земли, хотя в этом не было необходимости. Даже князь Фёдор Мстиславский, которому царь Борис подал надежду, что отдаст за него дочь Ксению с богатым приданым (Казань и Северская земля), медлил, подступив к самому стану самозванца. В итоге его войско, значительно превышавшее войско противника, было смято. Один лишь воевода Басманов защитил Новгород-Северский.

При таких неумелых действиях надо было думать, как собрать новое войско. Царь Борис писал в рассылаемых грамотах:

«Войска очень оскудели: одни, прельщённые вором, передались ему; многие казаки, позабыв церковное целование, изменили, иные от долгого стояния изнурились и издержались, по домам разошлись; многие люди, имея великие поместья и отчины, службы не служат ни сами, ни дети их, ни холопы, живут в домах, не заботясь о гибели царства и святой церкви. Мы судили и повелели, — продолжал царь, — чтобы все патриаршие, митрополичьи, архиепископские, епископские и монастырские слуги, сколько ни есть их годных, немедленно собравшись, с оружием и запасами, шли в Калугу; останутся только старики да больные».

Исполнение этого царского приговора о воинах-монахах было для Гермогена весьма затруднительно. В Казанском крае началась смута, затронувшая и монастыри. Год накануне был неурожайный, и за нищенскую плату в монастырь служить не шли, а больше нанимались к богатым татарам и русским, которые, скупив накануне хлеб, подняли на него немыслимые цены. Те, кто чувствовал в себе силу, уходили в казаки. Оставались немощные да старики. Но и тот малочисленный отряд воинов, что удалось сколотить, рассеялся по дороге.

Другой бедой была смута в умах людей. Волхвы говорили, что в нынешнем году наступит новое царствование. Отовсюду приходили вести о таинственных явлениях и грозных предзнаменованиях: где-то пронёсся ураган, снося крыши домов и церковные купола, у людей и животных рождались уроды, собаки поедали собак, волки — волков, лисицы бегали в посадах. Из Москвы приходили вести о знамениях на небе. То два месяца появились, едва успела сойти вечерняя заря, то огненные полотнища наступали друг на друга. А ещё по небу пронеслась яркая комета, и волхвы советовали царю остерегаться беды.

О наближении беды думал и Гермоген. И когда пришло известие о смерти царя Бориса, он выехал в Москву, всё ещё надеясь отвратить неотвратимое. Шли упорные слухи, что Борис сам отравился. И многие верили. От царя, впавшего в малодушие, можно было ожидать и посягательства на свою жизнь. Но, узнав, в каких тяжких мучениях умер Борис, Гермоген отверг версию о его самоубийстве. Борис знал толк в зельях и мог бы выбрать себе смерть менее мучительную. «Выбрать» смерть, чтобы обездолить семью и взвалить на плечи сына-отрока непосильное державное бремя? Не чувствовал в себе сил на схватку с мнимым царевичем?