Читать «Гермоген» онлайн - страница 100

16

Москва жила своей мирной хлебосольной жизнью, верная святоотеческим преданиям и беспечности. И первое время Гермоген готов был усомниться, ладно ли он делает, давая волю тревоге и подозрениям на основе одних только слухов? Столько безмятежного покоя, столько солнца было в Москве, так празднично сияли её золотые купола!

Когда колымага Гермогена въехала в Кремль, звонили к обедне, и звоны были радостными, убаюкивающе мягкими. Гермоген вышел из колымаги и, отправив кучера на монастырское подворье, со знакомым волнующим чувством ощутил под ногами московскую землю... Мать городов русских. Здесь в Кремле решается судьба всей русской державы. Сюда он спешил, охваченный тревогой...

Оставив в стороне Житницкую улицу с её житными рядами, Гермоген направился через Ивановскую площадь к церкви Рождества Пречистой Богородицы. Помолившись перед образом Пречистой Заступницы и поблагодарив её за благополучный приезд, Гермоген чуть отошёл в сторону и очутился рядом с восточным углом обширного боярского двора князя Мстиславского. И припомнилось ему, как лет двадцать тому назад в нескольких шагах от этого места свершалась беспощадная казнь. Подробности казни Гермоген знал из летописи, хранившейся в библиотеке Чудова монастыря: царь Иван Грозный «казнил в Кремле у Пречистой на площади многих бояр, чудовского архимандрита, протопопа и многих всяких людей. А головы метали под двор Мстиславского».

Как не содрогнуться в душе, представив эту жуткую картину! Но почему чаша сия миновала Мстиславского? И что за урок преподал царь Мстиславскому? И был ли то урок? Известно, что Иоанн больше всего боялся боярской измены. Но известно также, что Мстиславский более других бояр подавал поводы к обвинению в «изменном деле» и всякий раз приносил новую «клятвенную запись» не отъезжать к другому государю. Почему же Мстиславский помилован, а другие, не столь виновные, казнены? Объяснить ли это тем, что Мстиславский был женат на племяннице царя? Нет, с родством Иоанн не считался. Он обрёк на жестокую смерть двоюродного брата Владимира Старицкого и его семью (не пощадил даже младенца-сына), хотя вина его не была доказана. Пострадали и ближайшие родственники царицы Анастасии. А вот Мстиславский, приносивший царю свою «изменную вину», процветал, получал новые чины и поместья. И это после признания в том, что он «навёл на Русскую землю хана» и, значит, был повинен и в том, что вся Москва была сожжена.

То было в 1571 году, а три года спустя произошла жестокая расправа с боярами, среди которых не было, однако, Мстиславского. Но почему же отрубленные боярские головы «метали под двор Мстиславского»? Может быть, в назидание? Но это было бы слишком простое объяснение. В тайных замыслах и «уроках» Грозного чаще всего бывало скрыто коварное изощрённое издевательство над тем, что было ему неугодно.

А неугодна ему в те годы была земщина и её наиболее яркие представители, потомки древних боярских и княжеских родов. Во главе земщины сам царь поставил Мстиславского, человека вполне чуждого её интересам. Мстиславские, потомки Гедиминовичей, были выходцами из Литвы. И видимо, ничто не связывало Мстиславского с Русской землёй, коли он не раз пытался выехать в Литву. Но, значит, Грозному и нужен был такой руководитель земства. Не исключено, что царь сам присутствовал при казни земцев. А «метание голов» было уроком для всех, а не для одного Мстиславского. Царь как бы провозгласил конец земству. Но так как это было делом невозможным, он поставил во главе земства «царя» Симеона Бекбулатовича (крещёного татарина, касимовского хана) сразу после казни земцев. Этим он решил сразу две задачи: поставив над земством такого человека, унизил достоинство бояр и одновременно лишил земство головы, ибо касимовский хан был не более чем потешным царём, которого Грозный вскоре отправил в ссылку. На том и закончился спектакль.