Читать «Геологи идут на Север» онлайн - страница 92

Я расспрашиваю агента, по каким рекам он ехал.

— По реке Худжах сюда пришел, большая река — больше ста километров.

Я с удивлением обнаруживаю отсутствие названной реки на моей схематической карте. Показываю свой образец слюды и спрашиваю эвенов, не видел ли кто такого камня при кочевках. Эвены внимательно рассматривают слюду и в ответ отрицательно качают головами, повторяя: «Аччи» — нет не видели.

Опять начинаются дни тревожных сомнений и неудач. Мы, видимо, уже вышли из основной золотоносной зоны.

Упорно, изо дня в день ведем свою работу, исследуя «белое пятно», и наносим его на карту. Кольца наших геологических маршрутов смыкаются одно за другим. Мы засняли уже большую часть Улахан-Чистая, несколько раз пересекая маршрут Черского.

По узкой крутой оленьей тропе спускаемся с плоскогорья Улахан-Чистай в долину реки Улахан-Нагаин — вершину Рассохи. Осторожно, рискуя ежеминутно сорваться, идут с громоздкими тяжелыми вьюками наши лошади. Спуск благополучно окончен. Через небольшой перевал попадаем в широкую долину реки Омулевки и в одни сутки по осыпям проходим в верховье реки Неры… «Окно» в нашей экспедиционной карте ликвидировано.

* * *

Конец лета. Начинаются первые заморозки. Мы напрягаем все силы, чтобы успеть до снега закончить работу.

На реке Делянкире (Нере) Александр неожиданно вымывает самородок золота до грамма весом.

— Смотрите, ведь здесь как-раз проходил Черский, как говорится, по золоту, — восклицает Мика.

— Золотом Черский как раз меньше всего интересовался, — говорю я, — он решал чисто геологические и геоморфологические вопросы о строении Сибири и ее Северо-Востока. И если бы не смерть, он бы их блестяще решил.

Но в дальнейшем, сколько мы ни брали проб на этом месте, они были или пустые, или с ничтожными значками. Потом выяснилось, что это был вынос небольшого ручья Тунгусского, где впоследствии было обнаружено рудное месторождение с формирующейся россыпью. На ручей из-за его малых размеров мы не обратили внимания.

Подходим к устью ручья и располагаемся на ночлег на сухом месте, заросшем большими тополями, сплошь с затесами.

— «Ручей Кыгыл», — читаю я на одном из затесов. Гора против ручья, действительно, покрыта красноватыми осыпями — кыгыл, что по-якутски означает «красный».

— Посмотрите, чей здесь затес! — воскликнул Мика, рассматривая заплывший, полустертый затес. — Это подпись Черского, и опять синим карандашом, как на Зырянке. Видимо, и здесь ночевал караван Черского.

Стоят последние неповторимые дни северной осени. Ажурные кроны светятся золотом. Долины и горы покрыты лиловыми, лимонными и багрово-красными пятнами, на фоне которых резко выделяется вечнозеленый стланик. Днем уже прохладно, а утром у берегов ключей появляются первые ледяные узоры.

Пришло время покинуть эти места. Крепко увязаны наши коллекции, собрано и упаковано все, что необходимо нам для дальнейшего путешествия в Магадан. Но мы стоим, как зачарованные, и долго смотрим на залитые золотом склоны сопок и на синеющие вдали вершины хребта Черского. Каждый из нас в эту минуту думает о неутомимом энтузиасте-исследователе, о том, что на нашу долю выпало продолжить то дело, которому посвятил свою жизнь И. Д. Черский. И трудности предстоящих походов не страшат нас.