Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 91

Длинненький молоденький бригадир, опять как школьник, стоял у стола.

— Все? — Ольга Дмитриевна обвела взглядом рассевшихся доярок — только их должна она понять сейчас, не только потребовать, но собраться и все понять, уяснить.

Олег заговорил, запинаясь, отводя глаза — как на уроке:

— На ферме много недостатков. Конечно, есть недостатки. Но мы добиваемся…

Зимина нахмурилась:

— Прошли мы сейчас — порядка нет. Корма разбросаны, антисанитария, — и чуть было не сказала, что халаты на многих опять будто вываляны в навозе.

Олег насупился:

— В кормах земля. Когда каша плохая, плохой надой. Когда прибавляем комбикорм — доение нормальное.

Вскочила звеньевая Василиса Потапова:

— Доим двадцать четыре коровы, а делим на сто три головы! Чудно и много! Все коровы в запуске! Новотельных четыре, семь старых доятся — из двадцати четырех! Земли видимо-невидимо в кормах! — Большая, жилистая, в платке под узелок, стояла она над людьми, выкрикивала гортанно:

Зимина возмутилась:

— Подожди, Василиса Потаповна. Коровы грязные! Какое у них настроение отдавать молоко? А ты — силос, земля! Дойка в четыре тридцать начинается, и до семи утра доярки должны оставаться на ферме. Вчера пришла я в шесть двадцать — уже никого. Если станут уходить на пять минут раньше, будем спрашивать! У вас убавка на двадцать килограмм, секретарь горкома за десять килограмм молока просит отчитываться.

— Им бы только отчет сварганить! Хозяин на хозяине, а я тут куча навозная — чудно и много!

— Что такое, у меня должна быть прибавка?! — вздернула подбородок Ибрагимова-Рыжухина (и опять был мешок под мышкой!).

— А я говорю — не устанавливать своего распорядка!

— А мы детей не успеваем в садик собрать!

И все закричали, запричитали: «И у меня, и у меня!..» — и не понять было, кто что говорит, словно на сходке.

Зимина смотрела в сводку, уточняя результаты:

— «Убавила на четыре… убавила на пять… убавила на четырнадцать… плюс шесть… на уровне… убавила на одиннадцать..» На двадцать девять килограмм убавили! А по растелам вовсе неплохо. Кто кричал — все молоко будет наше? Где оно?

Они как не слышали. Они бушевали:

— Нетелей отправляют на другие фермы!

— Народился — коровы стоят впроголодь!

— Коров держат больше двадцати дней с теленком, а полагается — десять.

— Телят некуда девать, мало для них помещение!

— Воду на плите кипятим!

— Обеда не можем сготовить! Дом забросили!

А Ибрагимова-Рыжухина — этот дикий шайтан — словно галопировала на диком коне, потрясая клинком.

Лицо и шея Зиминой пошли красными пятнами:

— Шустрые! По восемь часов не отрабатываете! Там не уберете, тех кое-как подоите. Хоть бы кто признал свою вину! В марте должны план первого квартала нагнать, а вы?!

Она не заметила, как Филатов встал сзади. Взял за плечи, отодвинул чуть в сторону:

— Женщины, дорогие! Да сейчас уже полтора килограмма пора давать прибыли с каждой коровы. Подоите подольше, поговорите с ней — корова же ласку любит, разговор. Разве трудно задержаться, потрепать по шее, погладить — как бы вы со своей коровушкой обошлись? Вон Галина Максимовна говорит: обмоешь вымя теплой водой, оботрешь — и дои, времени не теряй, а то молоко отхлынет. А вы сразу четырем обмываете, упускаете минуты, пока-то коллектор разнесете. Не торопитесь, а?