Читать «Где не было тыла» онлайн - страница 62

ДАЛЕКИЙ ГОЛОС МОСКВЫ

Первый вариант детекторного приемника, смонтированного еще в Тимишоаре, оказался несовершенным. Он ловил только некоторые станции на Балканах и в Турции, но Москву не принимал. Сейчас Клименко со своим подручным готовили новый. Мне захотелось самому посмотреть, в какой стадии находится эта работа, и я направился в барак к Клименко.

— Свои! — услышал я, открывая дверь. У порога меня встретил, дружески взяв под руку, Саша Королев. В бараке шла лекция.

— Стою на часах, товарищ майор.

— Неудачного часового выбрали, — улыбнулся я.

— Почему, товарищ майор? — удивился Королев.

— Как почему? В Севастополе, у тридцать пятой береговой, тебя немцы били, в Слабозии пороли, — подзадоривал я Сашу.

Здоровенный кулак Королева поднялся к моему лицу:

— Да я их… Дайте только срок, я им всем покажу. Сашку Королева они еще узнают!

— Что это, Саша? — указал я на розовый шрам у переносицы.

— Это на Мекензиевых Горах. Взял бы снайпер чуть влево, и была бы мне хана. — И затем уже тихо добавил: — Вы меня извините, товарищ майор, я вам все–таки очень благодарен за то, что вы тогда, у тридцать пятой, помогли. Крышка бы нам была. Разрешите задать вопрос: когда же будем уходить из лагеря?

— Если сумеем — хоть сейчас. Ты же сам говорил, что ходить не можешь, — решил я проверить Александра.

— Да, ноги действительно ни к черту не годятся. А руками хоть сейчас могу разодрать Поповича, как таранку.

Таков Саша Королев. Мне вспомнился один случайно услышанный разговор. Было это в лагере Слабозии. Приглушенно говорили двое.

— Ну что, Миша, как себя чувствуешь?

— Ты же видишь, ходить не могу.

— Скоро весна. Надо тренироваться…

— Но ты же меня под руки не будешь водить. Сам доходяга:

— Подсохнет — буду водить. А если уйдем за проволоку, на плечах унесу.

Миша хмыкнул:

— Я тебе и так уже дорого обошелся…

Сквозь шум в бараке я узнал голоса. Разговаривали Александр Королев и его друг Михаил Горячий. Они лежали в самом углу наших нар, на третьем ярусе.

«Значит, оживает», — подумал я, вспоминая жуткую экзекуцию, устроенную две недели назад комендантом лагеря.

…В декабрьское морозное утро падал сне>Кок. На плацу в каре построили военнопленных. На середину вражеские солдаты вывели почти голого человека. Это был старший лейтенант Александр Королев. «Адамово» одеяние Королева никого не удивило: многие знали, что Королев, заботясь о здоровье своего фронтового товарища Михаила Горячего, тоже старшего лейтенанта, постепенно все свое «обмундирование» вещь за вещью выменял румынским солдатам на хлеб, мамалыгу, мясо.

Королев, рослый, мускулистый, со светлым чубом, крупными серыми глазами, спокойно смотрел на окружающих. Думал ли он в эту минуту, что эта унизительная процедура может стоить ему жизни? Он знал наверняка, что товарищи верят в его стойкость.

Королева поставили босыми ногами в покрывшуюся ледком лужу. Комендант лагеря, толстенький, пучеглазый, вышел немного вперед и через переводчика объявил:

— Этот военнопленный продал свое обмундирование… Нет культуры… — Комендант подал команду: — Экзекуция!