Читать «Вьюга (ёфицировано)» онлайн - страница 20

Он опять лёг навзничь — сидеть тяжело.

— И до сих пор не ведаю, как место, где нахожусь, зовётся.

— Каргополь! — тихо сказал Яшка. — Город Каргополь на Онеге-реке!

— А! Слыхивал… Спасибо… сказал… А людям всем передайте, что я и перед смертью буду думать о них. О простом русском мужике, холопе, пахаре… Пусть не забывают меня.

Он умолк. Яшка, стоя на коленях на холодном полу, сказал узнику дрогнувшим голосом:

— Передадим всё, что ты просишь. Люди будут знать…

Стрельцы подобрали чару, обрывки верёвки и поспешно вышли. Откинули запор на двери в караулке, закрыли ставеньком окошко в комору и стали шептаться:

— Видал? — сказал Иван Яшке. — Большой человек!

— Большой. Запомнить имя надо. — Яшка тихо повторил: — Болотников Иван Исаевич… Иван… Болотников. За народ шёл… Всем буду рассказывать о том!

— Всем нельзя. Надо с выбором. Надо знать, кому можно открыть тайну, — предостерёг Иван.

— И то верно. С выбором. Тем, кому доверять можно, — согласился Яшка.

Оба долго молчали. Со свечного огарка на стол капало растопленное сало. За стеной ворочалась метель.

VII

Воевода и сотник пробирались к хоромам по заметённой свежим снегом тропе. Молчали. На душе у обоих было неловко. Придя домой, скинув шубы, сразу сели за стол и взялись за водку. Вскоре захмелели, взбодрились. Воевода сказал:

— Ну и задал ты мне работёнку, сотник! Век буду помнить. Бывало — казнил воров, сёк виноватых людишек. Но такое — не приведи господи. Страшно!..

— Государеву изменнику и поделом! Жалеть его нечего. А воеводе слюни распускать не к лицу. Али ты не муж?

— Муж-то муж, а всё-таки…

— А ведомо тебе, воевода, как Ивашко Болотников дворян казнил? Ведомо, как над знатными людьми надругивался? Одних велел утопить, других вёз в Путивль для казни, иных велел сечь плетьми, а опосля полуживых с позором отправлял в Москву. Государя пресветлого Шубником звал! А сколь велику смуту учинил по градам и весям!.. Жалеть ли такого изменника?

— Зло он учинил великое, верно, — согласился воевода, опасаясь продолжать разговор на щекотливую тему. — Скорей бы с ним кончать вовсе…

— Погодим. Пускай помучается, — сухо вымолвил Петрищев. — Пусть ему глазницы огнём пожжёт!

— Лют ты, сотник, да, видно, служба у тя такая…

— Государева служба: пасти надо царский трон от лихих людей. Они люты, а мы лютей! Иначе нельзя.

Вскоре воевода уснул за столом. Сотник сидел на лавке, раскачиваясь и что-то бубня себе под нос. Из покоев вышла хозяйка, заспанная, небрежно одетая. Кофта на груди не застёгнута, волосы кое-как схвачены гребнем. Она, сонно щурясь, подошла к мужу, стала его расталкивать, но бесполезно: Данила Дмитрич не поднимал головы. Хозяйка махнула рукой и посмотрела на сотника. Тот, не вставая из-за стола, потянулся к ней, хотел что-то сказать. Ульяна поспешно удалилась в покои. Сотник опять взялся за штоф.