Читать «Вьюга (ёфицировано)» онлайн - страница 15

Почернел от недосыпания, от забот, сплотив поредевшее войско, снова кинул его в бой. Но пришлось отступить в Коломенское…

Как зерно на мельнице сыплется в постав днём и ночью, так и воспоминания текут длинной чередой. Иван Исаевич многое передумал, шагая по коморе.

Мало было сил, мало оружия. Войско не обучено. Готовиться к походу было некогда.

Горько, тяжело. И ничем теперь дела не поправишь.

И всё-таки он удивлялся могучей силе восставших. Как ураган, как мощная летняя гроза потрясали они Русь, подминая в начале похода под себя царские полки. Как близок он был к Москве!..

Может быть, потом кто-нибудь другой повторит, продолжит начатое им? Пускай ему сопутствует удача и ратное счастье!

Эх, если бы выбраться на волю. Но как?

Петрищев говорил негромко и внушительно:

— Вору Ивашке Болотникову должон быть скорый карачун.

Воевода молча кивнул.

— Государь-батюшка Василий Иванович хотел с ним свести счёты ищо раньше. Ведомо мне: позвал он лекаря немца Фридлянда и повелел ему тайно сего сермяжного бунтовщика зелием отравить, яко крысу амбарную. А немец, чтоб ему леший все рёбра переломал, свершить то отказался и убёг… Царской воли ослушался…

— Ах, немчура поганая! — вскинулся Данила Дмитрич, — ах, ослушник! Четвертовать его мало!

— И государь послал его за ослушание в Сибирь. Пущай там, за Камнем, хорохорится середь медведей.

— И поделом!

— Тако вот…

— Ну, ежели кончать вора, то мы это в силах, — чуть заплетающимся языком говорил воевода. — Скажу слово Ефимке Кисе — и всё. Хучь петлю на шею да на осину, хучь нож под сердце или голову под топор на плаху. Волю государеву исполним немешкотно.

Марфушка в это время возвращалась из подклети со студёным шипучим квасом в кувшине. Приоткрыв дверь и услышав разговор, она затаилась: разбирало любопытство.

Илья Петрищев перешёл на полушёпот:

— Петля, ножик — всё лишне. Велено знаешь что с вором учинить? Глаза ему выколоть, чтобы не зарился на царёву власть да добро боярское, а после — в прорубь. Живьём!

Воевода знобко передёрнул плечами. Марфушка обомлела и чуть не выронила тяжёлый кувшин. Набравшись смелости, она потянула на себя дверь. Та заскрипела. Воевода рявкнул:

— Кто тут?

— Это я, Марфушка, — пролепетала девушка. — Матушка боярыня Ульяна Петровна велела квасу холодного принести, дак вот он…

— Ставь на стол и убирайся! Не ко времени и не к месту шляешься тут!

Марфушка поставила квас и исчезла, как мышь. Воевода проверил, плотно ли заперта дверь, и сел на место. Из покоев вышла хозяйка. Мёдоточивым голосом, улыбаясь, сказала:

— Всё излажено, муженёк. И сенную девку не будила, сама взбила перины. Что дале велишь?

— Сядь! Налей нам португальского, заморского.

А потом Молчан привёл песельниц — стрелецких жонок да дочерей, живших в крепостце. Женщины, заспанные и недовольные тем, что их подняли с постелей в такую глухую пору, однако не осмеливающиеся перечить воеводе, стали полукругом в обеденной палате. Шуршали сарафаны, блестели кокошники да перевязки, унизанные бисером. Воевода обернулся к ним: