Читать «Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?)» онлайн - страница 82

От себя замечу, что было поставлено еще и 50 тыс. полушубков, хотя царское правительство само не знало, во что одеть своих солдат.

Более пытливый историк мог бы задаться вопросом: почему неповоротливая бюрократическая машина, буксовавшая долгих полгода, вдруг молниеносно заработала сразу после Сараевского покушения? И уже через считанные часы было принято решение в удовлетворение сербских притязаний. Кто тогда ждал войну в Петербурге? Кто в нее верил?..

Но, значит, такие люди были! И они, пожалуй, не выходя из тени, что-то конспиративное могли поручить Верховскому, но не более того, ибо очевидно, что младший офицерский чин, не имеющий официального политического прикрытия, не мог напрямую и всерьез вести переговоры на этот счет с сербскими генералами.

Очень бы хотелось понять концептуальный план белградского «стажера». Пока я очень туманно представляю некую программу, которая, как вы изволили заметить, служила ему «дорожной картой» в незнакомой стране. Предположим, он действительно прибыл для изучения балканских войн. Прибыл на восемь месяцев — большой срок, если учесть, что Артамонов многое уже сам собрал. Есть ли в Сербском нике указание на цель его пребывания? Согласитесь, странно, когда человек скрывает сам от себя то, ради чего, собственно, он собрался в столь долгую командировку? Кто за ним мог стоять в Петербурге?

Ю. Сербский: — Верховский был очень осторожен и вряд ли, думаю, даже у себя в тетради написал бы что-то такое, что раскрывало суть его деятельности в Сербии. Интересно, что если бы дневник попал в чужие руки, то стоило бы большого труда докопаться, кто автор. Подписи-то ведь нет!..

Такая деталь: с раннего возраста он носил очки (пенсне). Письма же писал мелким почерком, примерно в два раза мельче, чем в дневнике. По возвращении из Белграда опять стал писать мелко!..

Автор: — Ай да молодец, даже почерк изменил!..

Ю. Сербский: — И в дневнике он конкретно не указал, зачем прибыл на Балканы. «Программа» у него действительно была. Но кто ее составил, кто утвердил, какие пункты в ней были — не указал. Из дневника мы видим, что его очень интересовало состояние сербских войск (поэтому он старался побывать на батареях, на полевых занятиях, побольше общаться с офицерами и т. д.). Не все шло гладко; вот запись за 17 февраля:

Ужасно трудно с ними из-за их халатности. Я был у министра около 1-го, и получил полное согласие на посещение войск, и до сих пор не видал их. То не был назначен офицер, то он заболел, то назначен в комиссию. То же, видимо, будет и в исторической секции Генерального штаба. На словах все, на деле — ничего. Также как дочь нашей хозяйки Иванки: обещала мне марки давным-давно, и по сей день — ничего. То же самое подтверждает и Фурнье, и Артамонов.

Иногда за какой-нибудь справкой приходится ходить по целым месяцам. Один посылает к другому, другой к третьему и т. д., пока не прижмешь их к стене.

Автор: — О каких это марках идет речь? О почтовых?..

Ю. Сербский: — Нет, о немецких марках, о деньгах… Хотя в Сербии в хождении был динар, как мы знаем.