Читать «Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?)» онлайн - страница 8

Лишь после победы при Куманово военным атташе было позволено посетить театр военных действий. Поражение турок очень неприятно удивило моего австрийского коллегу, господина капитана Отто Геллинека. Прежде всего, ему не была точно известна численность сербских войск первого призыва. Вследствие этого его донесения и предположения оказались фальшивыми, и это привело его в сильное расстройство и дурное настроение. По прибытии в Скопье, во время совместного ужина в отеле, между ним и сопровождавшим нас сербским капитаном произошла стычка. Дискуссия была возбужденной; Геллинек в резких словах потребовал от Сербии дать гарантии того, чтобы никогда в будущем она больше не возвращалась к боснийско-герцеговинскому вопросу, т. е. должна раз и навсегда торжественно отказаться от Боснии и Герцеговины. Чувство несправедливости, которое было привито славянским народам на Берлинском конгрессе 1878 года, поселившись в сердце каждого настоящего славянина, оказалось неизгладимым. Вследствие этого понятно, почему я не мог обойти молчанием эти неподобающие и оскорбительные требования капитана Геллинека и противопоставил ему славянскую точку зрения по этому вопросу.

На следующий день военные атташе отправились на осмотр поля битвы при Куманово. Несомненные следы этой большой победы, захваченные пушки, повозки и т. д. еще больше усилили возбуждение капитана Геллинека. Признаюсь, что я в немного иронически воспринимал его невежливые и злобные выпады по адресу людей той страны, гостями которой мы были. К концу осмотра поля битвы снова произошел неприятный инцидент. По понятным соображениям сербский полковник из ставки Главного командования не хотел пропускать в Вену шифрованную телеграмму Геллинека из Скопье, т. е. непосредственно с театра военных действий, предполагая, что содержащиеся в этой телеграмме ценные для турецкой армии сведения будут тем же телеграфом переданы из Вены в Константинополь. Как только Геллинек узнал, что его телеграмма не достигла Вены, он демонстративно вернулся из Скопье в Белград, чтобы оттуда отправить в Вену шифрованное донесение.

Сербский полковник из ставки Главного командования квартировал в Скопье, где и остался. По приглашению престолонаследника Александра я вместе с французским военным атташе полковником Фурнье отправился в Прилеп, где по приказу Е. К. В. находился штаб Главного командования. Здесь в течение нескольких дней мы имели возможность наблюдать бои при Битоли. Рано утром 6 ноября, одновременно с передовыми линиями сербской пехоты, мы вступили в завоеванный город. Там я оставался около десяти дней и по окончании операции на македонском театре военных действий вернулся через Салоники в Белград.

Я не собираюсь более подробно останавливаться на известных событиях после первых успехов союзных балканских государств: на воодушевлении славянских народов в Австро- Венгрии, на афере Прохазки, на возбуждении правящих кругов Двойной монархии, на закрытии границы с Сербией, на всех препятствиях и трудностях при установлении границы Албании и в особенности на вопросе Шкодера. Возбуждение австрийцев проявилось и в их поведении на пограничных реках — на Дунае и Саве. Их мониторы и патрульные боты сновали взад и вперед, а иногда по ночам их прожектора освещали Белград. В это время отношения между Сербией и Дунайской монархией были очень напряженными. Над Сербией постоянно нависала военная угроза со стороны Австро-Венгрии.