Читать «Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?)» онлайн - страница 57

Перевести в точности многие абзацы из челобитной Аписа едва ли получится, потому что местами его византийская лесть облекается в лавину бессодержательной словесной патоки. Но вот мы уже приблизились к финалу:

Ваше Высочество!

Испрашивая Вас обо всем этом накануне этих великих праздников (Пасхи. — И. М.) и зная, что Высокая персона Вашего Высочества в аболиции этого нашего обвинения может принести нам радость… мы все найдем новые силы, чтобы всем своим существом посвятить себя службе Вашему Высочеству, и в той надежде остаюсь Вашему Королевскому Высочеству с безграничным ощущением любви.

Апис словно забыл, что совсем недавно театрально отвергал всякое подхалимство:

Александр — Карагеоргиевич, а Карагеоргиевичи не умеют ценить друзей. От людей он не требует преданности, а только подхалимства, а я не подхалим. Я дал династии много доказательств своей верности; если хотят, чтобы я престолонаследнику еще и сапоги снимал, то увольте! Для этого у него есть денщик!

Те историки, которые доказывают, что Апис в минуту нервного срыва просто-напросто переборщил в своих признаниях, видимо, не читали их в подлиннике. Перед нами выспренная эпистола Насреддина своему падишаху, но никак не эмоциональный порыв боевого офицера. Восточным льстецам всякие границы тесны, поэтому человека, которого и прозвали-то именем египетского божества, нельзя оценивать в категориях европейской морали. Тем паче что был он по происхождению не сербом, а цинцаром.

Престолонаследник Александр был сложным соединением хороших и дурных качеств. Камарилья эгоистичных, даже извращенных людей развивала в нем низкие инстинкты, отмечал адъютант принца майор Панта Драшкич. О том, что «около престолонаследника начала образовываться камарилья со всеми ее качествами», пишет и полковник Артамонов в донесении от 17 января 1912 года.

Такие вот архаичные нравы насаждались при сербском дворе. Может быть, к этим низким инстинктам властодержца и апеллировал полковник. Но глас раба, вопиющего о пощаде, Александр услышать не захотел.

VII. «ЧЕСТЬ ИМЕЮ» НА НЕМЕЦКИЙ ЛАД

На теме Сараевского заговора хорошо потоптался Валентин Пикуль со своим романом «Честь имею» (1988). Интерес к роману был огромный: общий тираж многочисленных переизданий к 1991 году превысил пять миллионов! И Антонине Пикуль, второй жене писателя, еще хватает совести жаловаться на гонения властей: полноте, Валентин Саввич был обласкан с головы до ног.

Антонина пишет, что это роман о чести офицера. Но какое отношение имеет это понятие к заговорам, убийствам, масонским интригам и прочим подобным вещам? А ведь если верить романисту, то именно этим заодно с Аписом занимались Артамонов и имярек-повествователь, очень похожий на А. И. Верховского (об этом чуть позже); доказательством сему якобы 120 документальных источников. Ну тогда о чем спор: Пикуль уже все решил, русские офицеры были соучастниками Сараевского убийства!

Время от времени Артамонова балуют своим вниманием и другие беллетристы. Русский военный агент стал, например, героем романа Бруно Брема «Apis und Este» (1931). Роман открывает трилогию о мировой войне и конце Австро-Венгрии, отмеченную Национальной премией 1939 года.