Читать «Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?)» онлайн - страница 149

Вместо естественного в других условиях торжественного приема одного из самых заслуженных ветеранов освободительного движения партия краснеет за его согласие использовать двусмысленную снисходительность гогенцоллернского Генерального штаба. Партия едва приневоливает себя послать официального представителя встретить Натансона на вокзале, и пишущий эти строки в порядке партийной повинности принимает на себя выполнение этого решения. Нельзя же из-за глубокой политической ошибки, подсказанной тоской по родине, забыть все прошлые заслуги. Нельзя же лишить его места в ЦК партии, которое с честью и преданностью занимал он без перерыва двенадцать лет — и каких тягостных лет!

Все как будто в порядке. Но только как будто. Знающий себе цену ветеран легендарных времен неуловимо ощущает, что многие морально принимают его в штыки. Хочет он или не хочет, но в партийном центре на его долю выпадает роль «адвоката дьявола». Он не может не защищать предшественников по «пломбированному» путешествию по вражеской стране.

Охладевший к Натансону Короленко записывал в своем дневнике (ноябрь 1917 года):

Для меня тут есть еще небольшая личная драма: стал большевиком и тоже исключен из партии /эсеров/ Марк Андреевич Натансон… Натансон то и дело выступает рядом со Спиридоновой в качестве с.-р. — максималиста, т. е. того же большевика. В Россию вернулся через Германию… Не знаю… как я лично встретился бы с Натансоном, по крайней мере, пока он в лагере торжествующих насильников…

С глаз Короленко наконец-то спали розовые очки. Поздновато… В декабре того же года вчерашний натансоновский соратник Аргунов угодил в тюремную камеру прямо в Смольном, где заседал Совнарком. Тут-то и встретил своего старого друга. Но по ту сторону затворов. «Обольшевиченный» Марк предпочел не узнать его на лестнице:

Неприятно показываться в коридоре. надо. «Параши» в камерах не полагается, изволь путешествовать под конвоем куда-то по лестнице вниз. В первый раз столкнулся с Натансоном. Были мы более десятка лет вместе, работали рука об руку в центральном комитете П. С. Р. А теперь вот он с большевиками и идет по своим делам, а я, под конвоем, по своим. Смотрю на него: не вынес старик, шарахнулся, скосил глаза.

Поводырь у «романтика террора» Гачиновича был абсолютно циничный и расчетливый. Но других ему и не требовалось. Неспроста известный скульптор Иван Мештрович убеждал видного сербского дипломата Миленко Веснича, в ту пору посла Сербии в Париже: «Бросьте его, он конспиративный тип, и республиканец, и коммунист. Честно вам скажу, я его еще меньше выношу, чем хорватов…».

V. НАТАНСОН — ГАЧИНОВИЧ — САРАЕВО

Эмоциональные мысли поклонников Гачиновича на свой лад интерпретирует Владимир Дедиер. Здесь все выверено, без сучка и задоринки — акценты расставлены в духе дряхлеющего титовского югославизма: