Читать «Выстрел в Метехи. Повесть о Ладо Кецховели» онлайн - страница 18
Михаил Юрьевич Лохвицкий (Аджук-Гирей)
— Что-то я не понял, ротмистр, каково же ныне должно быть паше к нему отношение?
— Одобрять князя и управляющего банком и не одобрять писателя и общественного деятеля, когда он заходит слишком далеко в своих национальных высказываниях.
— Господи, как все сложно здесь, на Кавказе! Благодарю вас, голубчик. Я очень желал бы, чтобы все сотрудники нашего управления были такими знающими, как вы.
— Ваше превосходительство, рад заверить вас в моей искренней преданности.
— Вот что, голубчик, заготовьте все материалы, затребуйте у Лаврова копии агентурных донесений. В случае удачи я хочу поехать на доклад к его сиятельству во всеоружии. Типография, да еще Кецховели — это было бы недурственно. Однако заговорит ли Кецховели?
— Если Кецховели попадет в мои руки, я приложу все старания, чтобы он заговорил.
Круглые серые глазки генерала и карие Лунича встретились. Генерал отвел взгляд, придвинул ящик с сигарами, выбрал одну, повертел перед носом, снова положил в ящик и взял другую. Сигары были совершенно одинаковые, и Лунич проглотил улыбку.
Между днем, когда ушел из жизни Ладо, и днем, когда я родился, лежит промежуток в два десятка лет. Теперь, когда я пишу эти строки, расстояние, отделяющее меня от Ладо, увеличилось до семидесяти лет. Сумею ли я приблизиться к нему, увидеть его таким, каким он был, сумею ли сделать далекое близким?
Лампа чадила, керосин был на исходе. Над столом слоями висел табачный дым. Ладо снял очки, нагнулся и пробежал глазами написанное. Это были наброски статьи о том, какой вред причиняется народу, если правительство душит всякую свободную мысль.
Ладо подергал себя за усы, но сонливость от этого не прошла. Тогда он отыскал среди бумаг папиросу, прикурил от лампы, быстро и сильно затянулся несколько раз. Огонь скользнул к мундштуку, картон затлел, и Ладо, сплющив окурок в блюдце, разом выдохнул из легких дым. Испытанный способ помог. В голове прояснилось. Он перечитал статью, выпрямился, разорвал листки. Много общих фраз, растянуто и вяло!
В соседней комнате застонал Георгобиани. Ладо шагнул туда. Голова Георгобиани свесилась с кровати. Ладо повернул его на спину и, мягко ступая, вернулся в свою комнату.
Движения Ладо не были резкими, угловатыми. Лишь когда ему в голову приходила неожиданная мысль, его словно подбрасывало: он стремительно вскакивал и начинал бегать по комнате. Окружающие вздрагивали, а брат Нико говорил: «Опять пружина выскочила из часов».
Лечь спать или посидеть еще? Он разделся и попробовал рукой матрац. Жесткий, повезло. Вытянувшись на спине, он сразу заснул…
Медленно, лицом вниз, он полетел над рыжей пустыней, над свинцовым морем, над заснеженными горами, над городами и селами. Засмеявшись от восторга, вдруг стал падать, стремительно, так, что в ушах засвистело. Внизу тысячи людей испуганно смотрели, как он падает, и он поспешно выбирал, где есть промежуток между ними, махал руками, в ушах стучало: «Только не на них, только не на них!..» Тут его подбросило вверх, как камень из рогатки, и он снова засмеялся и вдруг снова стал падать, лихорадочно повторяя: «Только не на них, только не на них!..»
